12+
Сон и явь Ильи Ильича
Постановка и инсценировка Леонида Алимова
Сценография и костюмы – заслуженный художник РФ Владимир Фирер
Художник по свету – Денис Солнцев
Педагог по вокалу – Екатерина Григорьева
В 2019 году роману «Обломов» исполнилось 160 лет. Почему сегодня снова и снова возникает тема «обломовщины»? Почему нас вновь сегодня волнует роман Ивана Гончарова?
Главные герои романа – два молодых человека и девушка, которая влюбляется в одного из них, но в итоге выходит замуж за другого… Тем не менее, роман совсем не об этом, хотя любовью он дышит, пронизан и скреплен. Автор романа ищет ответы на вопросы жизненного предназначения, пытается дотянуться до смысла существования каждого из нас…
Один из друзей – деятельный, энергичный Штольц, призывает к поступкам, утверждая, что «Человек создан сам устраивать себя и даже менять свою природу»; второй — Обломов — не решается созидать, действовать. Почему Обломов ничего не хочет, ничего не делает? Почему даже любовь взаимная, поразившая, как солнечный удар, так испугала его и заставила окончательно бежать из «мира живых»? Кто он – инфантильный «диванный эксперт», человек созерцающий или разочаровавшийся, не желающий « соучаствовать» « мерзостям» этой самой жизни?
Загадка романа «Обломов» возникает очень остро именно сегодня, в современном мире так называемого «фриланса», удаленного «общения» и невротического мышления. Мы приглашаем зрителей вместе с нами заглянуть в «театральное зеркало», чтобы чуть лучше понять себя, своё окружение, свой мир и отпустить собственные мысли и чувства в свободное плавание…
Спектакль — номинант высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит» (сезон 2019-2020) в номинации «Лучшая работа художника-сценографа» (Владимир Фирер), участник фестиваля «Петербургские театральные сезоны-2021»
Премьера — 23 ноября 2019 года
Продолжительность спектакля — 3 ч. 10 мин.с антрактом
Действующие лица и исполнители:
| Мама | Елена Андреева/ Ангелина Столярова |
| Обломов Илья Ильич | Егор Бакулин |
| Захар | з.а. России Анатолий Горин |
| Штольц Андрей Иванович | Родион Приходько |
| Ильинская Ольга Сергеевна | Елизавета Фалилеева |
| Пшеницына Агафья Матвеевна | Елизавета Нилова |
| Тётушка | з.а. России Наталья Четверикова |
| Волков | Вадим Лунгу |
| Судьбинский | Константин Демидов |
| Доктор | Александр Макин/ Иван Васильев |
| Тарантьев | з.а. России Евгений Иванов |
Пресса о спектакле
Мы впервые представляем нашим читателям двойное интервью исполнителей двух центральных ролей в спектакле «Обломов», который скоро покажут в Театре им.В.Ф.Комиссаржевской
ОБЛОМОВ – ШТОЛЬЦ: ДВОЙНОЕ ИНТЕРВЬЮ
ЕГОР БАКУЛИН (Обломов): «ЧТО В ГЛАЗАХ, ТО В СЛОВАХ, ТО И НА СЕРДЦЕ…»
Обломов — это скучный, нединамичный персонаж, который только и делает, что лежит на диване.
Отчасти так и есть: примерно треть романа он лежит на диване. И мы в спектакле не уходим от этого, естественно. Диван и лежание на нем — это символы для страны, для России, для Обломова. Как и всё, что связано с Обломовым, диван — это непосредственное обстоятельство для артиста, который пока что пытается исполнять эту роль. Да, это всегда отпугивает читателей романа, но Обломов, конечно же, не лежебока. Он не лентяй в общепринятом смысле слова. И роман не про лень-матушку, он совсем про другое. Мы хотим рассказать историю о двух мировоззрениях, отношениях к миру, к жизни, к любви, к себе самому. Пролежать на диване было бы проще всего, но нужно достать и проколоть любовь, дружбу: обнаружить их, показать зрителю. «Проколоть» — профессиональный термин. Если нам удастся достать и раскрыть эти чувства для зрителя, мы будем считать задачу выполненной. Тогда диван станет очень большой условностью, одним из обстоятельств, которые работают на всю историю.
Как Вы готовились к роли?
Для меня самое важное в подготовке — это найти, в чём роман перекликается с нашей действительностью. Люди идут в театр за эмоциями, но эти эмоции появляются только в том случае, если они видят и обращают внимание на сцене на то, что им знакомо, что они тоже переживают, что для них является важным. Все знают про Обломова. Это же собирательный образ. Но каждый из нас в какой-то момент жизни является Обломовым, в какой-то другой — Штольцем. Когда мы зрителя цепляем, — мы спрашиваем: «Вы видите сейчас себя в этом?». Если зритель задумается над ответом, это будет наша самая большая победа и удача.
Есть ли какие-то качества, которые Вам бы хотелось перенять у своего героя?
У него есть чистота души. Сейчас очень мало людей, у которых, если переводить на современный язык, нет «фиги в кармане». Редко даже с близкими друзьями мы можем быть до конца искренними, говорить правду, чувствовать так, как мы хотим, не загоняя себя рамки стереотипов. Обломов — такой, у него чистая душа. И он иногда в своих проявлениях может обидеть не потому, что хотел это сделать, а потому что его искренность в какие-то моменты граничит с хамством, потому что искренним быть очень сложно.
Штольц и Обломов. В Вас лично кого больше?
У меня эта роль на сопротивление в том числе, потому что для тех, кто знает меня в жизни, — я совсем другой человек. И я, конечно, выращиваю этого персонажа в себе. Я очень надеюсь, что это не помешает, и мы с Обломовым срастемся.
Как Штольцу и Обломову удалось, будучи людьми разными, пронести свою дружбу через всю жизнь?
То, что их сплотило и спаяло на всю жизнь, — это детство. Для каждого из нас детство является главным моментом, сквозь призму которого мы анализируем всю нашу жизнь, все поступки, все решения. Если у тебя остался с детства друг, он будет с тобой до гробовой доски. Они уравновесили друг друга в детстве: у одного было больше ума, у другого было больше любви. То, чего сейчас, во взрослой жизни, не хватает одному, даёт ему второй. Они друг друга дополняют. Не хочу формулировать конкретно, лучше мы это сыграем. А вдруг кто-то сейчас заинтересуется, возьмет и прочитает роман — это же еще интереснее!
РОДИОН ПРИХОДЬКО (ШТОЛЬЦ): «ЧУТКОЕ СЕРДЦЕ МОЕГО ГЕРОЯ»
Расскажите о вашем Штольце…
Персонаж старинный, его все знают. Это как Винни Пух, Пятачок, классический образ. И уже есть традиция исполнения Штольцев. Была бы моя воля, я бы написал пьесу и назвал её «Штольц», ведь именно Штольц рассказывает историю Обломова какому-то третьему лицу — мы узнаём это, дочитав роман до конца.
Для многих Штольц совершенно не эмоциональный, исключительно прагматичный мужчина с деловой хваткой.
Нет, нет, нет! Он прагматичный, считает деньги, но нельзя его делать скрягой, человеком сухим. Здесь другая мера. Он очень эмоциональный! Я специально выписывал его эмоции: «вскочил», «перебил», «пристально смотрел», «окаменел»! Ну где же он безэмоциональный?
Какая пронзительная сцена объяснения с Ольгой! К человеческой составляющей Штольца меньше обращаются, его схемой делают. Это не так. Ему посвящено очень много страниц. Да, безусловно, он всего добился своим старанием. Надо сказать, он не дворянин: мать у него дворянка, а отец — управляющий в имении. Но он сам дослужился до надворного советника, а Обломов, дворянин с рождения, остался лишь коллежским секретарем. Получается, Штольц стал таким чиновником, которому полагается дворянство, ещё и дом купил, а парню лет 30. У него — прагматическая позиция, здравая. Он трезвый человек, но не сухарь.
Думаю, что Гончаров писал своих героев с себя. И Обломов, и Штольц в нем переплетены. Штольц ведь почти идеальный человек в понимании Гончарова. Автор искал героя, который воплощал бы в себе деловое начало и в то же самое время был сердечным человеком, а Штольц именно такой. У него мать русская, отец — немец: вот такой сплав. Я думаю, что все мы встречаем в своей жизни Штольцев. Более того, для кого-то мы сами Штольцы, а для кого-то Обломовы.
Вы похожи на Штольца?
Я скажу, что эта роль мне на сопротивление. У нас вообще здесь все роли на сопротивление, потому что Егор Бакулин, который играет Обломова, по своей энергетике, по заряду, по человеческой позиции — вот он Штольц. Он очень активный, деловой человек. Я больше Обломов. У меня созерцательная позиция в жизни. С другой стороны, с точки зрения педагогики, мне это будет полезно. Но зрителю нужен результат, а не педагогический опыт. Должна звучать «пара», и мне надо быть убедительным.
Получается, Штольц и Обломов не такие разные, как кажется на первый взгляд?
Мне кажется, что их объединяет ощущение внутренней чистоты, незамутненности. Почему именно Штольц всё время выручает Обломова? Земляков-то у Обломова много было, только один грабит постоянно, другой использует его. Оценить голубиную, нежную душу Ильи Ильича может только человек с чутким сердцем.
Взаимоотношения Штольца и Обломова — это дружба старшего и младшего братьев несмотря на то, что они ровесники, — так считает наш режиссер. И Штольц понимает, что ему дано больше.
— Многие считают, что отношения Ольги и Штольца — это игра разума, игра интеллекта при отсутствующей любви.
— Это не так. Они одно существо, они думают вдвоем. Мы сбрасываем со счетов простую вещь: брак — это таинство. Более того, это церковное таинство. Раньше без этого ничего не делалось. И счастье между людьми — это дело Божье, до него нужно дожить. И рассуждать о семейном счастье не стоит. Вот люди соединились перед Богом — всё, это отдельная планета, забудьте туда смотреть. Это дело их и Бога, там не нужно разбираться ни в чем. Разве человек мог такое написать, не испытав? Я убежден, что у нас будет немного другой финал, нежели в романе, такова режиссерская концепция. Возможно, это тоже упрощение, но в романе Штольц счастлив. Мы приезжаем к Обломову — и он счастлив с Агафьей Матвеевной, с сыном. Просто у них свои оттенки счастья. После того, как Штольц потерял Обломова, для него открылась истина: в жизни не так всё просто, он заблуждался. Раньше он считал, что есть общая колея, по которой все движутся к счастью, и надеялся Обломова тоже загнать на эту колею. А у Ильи счастье есть, но оно другое. Мне кажется, в этом проявляется человеческая близорукость Штольца. Может быть, это от переизбытка сил.
Интервью подготовила Анастасия Бескровная
23 и 24 ноября в Театре им. В. Ф. Комиссаржевской ожидается премьера спектакля «Обломов». Журналист Александра Колабинова поговорила с исполнительницей роли Матери Ильи Ильича — актрисой ЕЛЕНОЙ АНДРЕЕВОЙ.
«ТРЕВОЖИШЬ ТЫ МЕНЯ, СОН ДАЛЬНИЙ, СОН НЕВЕРНЫЙ…»
Вы играете мать или няню Обломова? Сказки-то ему не мама читала, а спектакль начинается с ваших сказок Илье Ильичу…
Знаете, это собирательный образ. Да, мама Илье Ильичу не читала сказки. Она, например, к нему подходила, когда он спал, и гладила его по головке. Ведь это её единственный ребёнок – представьте себе – тогда же очень много детей рождалось, иногда они умирали друг за другом, а вот у неё только один он, Илья Ильич. Поэтому она делает всё для Илюши, только для него одного.
Обломов всех женщин сравнивает со своей мамой. У нас в спектакле, например, даже платья с Ольгой Ильинской, возлюбленной Обломова, одинаковые. Получается, он выбирает женщин «под маму» — несознательно это делает. Ведь она, её голос, песни, которые она ему пела тогда, в детстве, её забота — самые светлые, самые трогательные воспоминания, которыми он жил всю жизнь. Мама для него — нежная, мягкая, никогда не скажет злого. Для неё же Илюша был «светом в оконце». Этим, наверное, она его и испортила…
Что вы имеете в виду?
Обломов никак не может утвердиться в жизни. Он, может быть, ленивый не столько физически, сколько головой. У него нет двигателя, как у Штольца, которого отец держал в ежовых рукавицах. Хорошо бы и зрителю об этом задуматься…
Это вы как мама рассуждаете? Вы использовали свой жизненный опыт при работе над ролью?
Мне, как матери, этот образ знаком. И я понимаю, что в определённый момент все матери должны отпускать своих детей, обязательно. Но это я говорю так смело, а на самом деле знаю: отпускать ужасно тяжело. Хотя мои дети уже выросли, я всё равно вижу их, как Маменька того же Илюшу, — маленькими….
Чем вы насыщались в подготовке роли, помимо личных переживаний?
Прежде всего, я посмотрела шикарный фильм «Несколько дней из жизни Обломова». Он начинается с воспоминаний Ильи Ильича о приезде Маменьки, которую играла очень хорошая актриса Малого театра – Евгения Глушенко. Затем я стала перечитывать книгу… Ещё по совету нашего режиссёра Леонида Алимова вдохновилась гениальным кино «Компаньоны» – это последний фильм, прощание с кинематографом Роберта Олтмена. Леонид Александрович сказал, что главная героиня фильма может стать прототипом образа Матери. По сюжету героиня будто бы ангел: она ходит, подсаживается к людям, наблюдает за ними, а её никто не замечает, не видит, кроме одного человека.
Тяжело ли вам играть в некотором смысле потустороннего персонажа?
Очень непросто. Я играю Маму-ангела в белом платье… По задумке режиссера я не должна ничего делать, ни с чем не должна соприкасаться. По началу кажется легко, но потом оказалось, что не впасть в лжелирику, в слащавость ох как трудно! Нужно, чтобы в тебе был некий внутренний свет – а это тяжело воплотить… Нужно сыграть так, чтобы зрителям было сразу понятно, что это не Ильинская, не Пшеничная, а некий идеал для Ильи Ильича, его ангел, его Маменька, о которой он тоскует до сих пор…
Если этот образ в спектакле — в некотором смысле инфернальный и некая константа того, мама – первая и главная женщина в жизни каждого, то в чём у вашего персонажа связь с современностью?
Даже у самого обычного и нормального человека есть свои странности. А есть особые, странные люди. Так, например, у нас рядом с домом часто стоит старушка, которая поёт и просит милостыню. Поёт так красиво! И смотришь на этого человека и не понимаешь, как он вообще в этом мире существует?
Беседу вела Александра Колабинова
Если это не любовь, то что тогда играть?
23 и 24 ноября Театр им. В. Ф. Комиссаржевской представит премьеру спектакля «Обломов» по одноименному роману Ивана Гончарова. Накануне премьеры журналисту Анастасии Бескровной удалось поговорить с исполнительницей главной женской роли Ольги – Елизаветой Фалилеевой.
— Елизавета, расскажите о Вашей Ольге Ильинской: какая она, какой Вы её видите?
— Нам очень не хотелось превращать Ольгу в классическую «тургеневскую барышню», это всё кажется устаревшим. Моё желание — сделать её современной, как можно более понятной зрителю. Всё, что происходит в классической русской литературе, актуально по сей день. Ничего не меняется в сути человеческих взаимоотношений. Любовь — она точно такая же любовь. Обида — такая же обида. Ревность — такая же ревность. Если это правильно подавать, зрителю будет понятно и интересно. Для меня важно идти от себя и от опыта, который я пережила. Нас бросают и любят, нас обижают: все мы ежедневно испытываем эти чувства.
— Вы сказали, что хотите сделать Ольгу современной девушкой. Современная девушка — она какая?
— Современная девушка — она смелая. На мой взгляд, она умная, знающая и понимающая в юном возрасте очень многое, вставшая на твёрдые рельсы и нашедшая свой путь. Она понимает, чего хочет от жизни: какой видит семью, себя, мужа, близкого человека. И не такая, как большинство её сверстников. Ольга — человек неординарный, глубокий, серьёзный, но при этом ранимый и чуткий, молодой и веселый.
— Многое в Ольге — это Ваш личный опыт. А в целом Вы похожи на свою героиню?
— Я думаю, что мы очень похожи. То, что я вижу в романе, в этой инсценировке, в своем герое — мне всё это очень близко, я это понимаю. Что-то мне в ней кажется уже более детским и инфантильным, но всем всегда кажется, что мы гораздо взрослее и мудрее. Самое главное: я уважаю Ольгу как персонажа.
— Как Вы готовились к роли?
— Я не знаю, как это делают другие люди, но у меня нет никаких особых секретов. Я прочитала роман несколько раз и много-много думала, представляла какие-то параллели, вычленяла конкретные сцены, анализировала, что мне близко и чего я не понимаю. То, что я понимаю, я находила в себе, это меня окрыляло. Значит, процесс идёт, у меня есть сцепка, с этим персонажем нас что-то объединяет. Если у меня остаются вопросы, режиссёр всегда поможет и подскажет. Все это мы вместе можем проработать. У меня прекрасные партнеры. Егор Бакулин [исполнитель роли Ильи Обломова] мне очень помогает чувствовать себя свободно и легко, у нас сложились теплые отношения.
— Вы выписываете какие-то фрагменты произведения?
— Обязательно, у меня есть тетрадь со всеми сценами и пометками к ним. Где-то мы убираем текст, и я думаю над тем, как сцену можно сделать. Мне кажется, очень важно, когда артист что-то предлагает сам. Чем больше он предложил, тем проще ему потом будет. Леонид Александрович [Алимов, главный режиссер] очень лояльно относится к таким вещам.
— Не возражает против ваших предложений?
— Нет. Даже против предложений сокращать текст в инсценировке или что-то добавлять. Так же, как и я, и мы все, он сам артист. Он понимает: то, что нам важно, будет нам дорого, а это всегда видно зрителю. И тогда получается интересно.
— Значит, взаимодействие с другими актёрами тоже может изменить видение персонажа?
— Конечно. Все друг на друга влияют. Я могу что-то не увидеть, мне подсказывают, и я начинаю переосмысливать определенные моменты. Чем диалог живее, тем он интереснее. Всё всегда неровно, всегда по-разному.
— Роман неоднократно ставился на сцене и экранизировался. Вы смотрите на другие вариации Ольги или, наоборот, переживаете, что это как-то исказит Ваше видение героини?
— Я ещё не определилась, что для меня ближе. Пока у меня есть внутренние противоречия и сомнения, я стараюсь не смотреть другие фильмы и постановки. Мы всё равно что-то забираем, но не хочется перенимать слишком многое. Моя Ольга — это я сама плюс текст и образ, созданный Гончаровым, как его видит наша команда. Если это будет Ольга плюс другая актриса, плюс ещё одна актриса, я украду у себя же. Но фильм Михалкова я сто раз пересмотрела. Он замечательный, хотя у нас совсем всё иначе. Но иногда это помогает, ты вдруг видишь совсем другую интерпретацию того же самого и вдохновляешься.
— Мы сейчас упомянули, что 160 лет роману, а его до сих пор ставят, возвращаются к нему. В чем актуальность произведения?
— Это роман о взаимоотношениях, о человеке. Внутри Обломова словно живёт несколько людей, и все они хотят разного. Знакомая многим история, мне кажется: найти себя, понять, чем ты хочешь заниматься, зачем ты живешь, для кого, что хорошо, что плохо. Здорово, когда человек всё время находится в противоречии, постоянно задумывается о том, как жить, как правильно ответить, посмотреть, но не когда этот конфликт с самим собой не даёт жить. Мне образ Обломова близок, потому что я тоже человек, склонный к самоанализу. Мы вообще все склонны к самоанализу, просто Обломову не удалось справиться и договориться с самим собой. Я это вижу, замечаю в себе и вокруг, когда люди съедают себя заживо собственными переживаниями, рефлексией.
— Что с этим делать?
— Я не могу сказать, что это плохо. Чем мы нестабильнее, сложнее, чем мы тоньше и противоречивее, тем мы глубже, интереснее и ближе к Богу, тем сложнее нам живётся. Поэтому роман актуален во все времена. Всё, что испытывает Ольга, всё, что потом происходит с Обломовым и Штольцем, происходит ежедневно с людьми. Это каждому должно быть понятно. Конечно, это не будничная история и не про каждого третьего, но думающему человеку многое должно быть близко. И было бы здорово, если бы мы смогли из этого огромного пласта материала, огромного романа вычленить и на ладошке зрителю протянуть вещи, которые на самом деле предельно ясны.
— Мы заговорили про взаимоотношения Ольги с Обломовым и Штольцем. Почему «пробуждение», которое Ольга вызвала в Илье, оказалось временным?
— Во-первых, я думаю, в момент, когда Ольга пришла к Пшеницыной, она увидела, что Обломов не хочет меняться. Она видит корни, которыми он прирос к земле, и понимает, что ничего сделать нельзя, что он не идёт за ней. Обломов отказался от Ольги, не наоборот.
— Мне кажется, у многих наших женщин есть эта идея, что мужчину можно изменить. И они влюбляются не в того человека, которым он является сейчас, а в тот образ, к которому они надеются его привести.
— Очень верная мысль, тоже имеет отношение к актуальности романа. Да, конечно, она себе придумала эту жизнь: не просто образ мужчины, не просто Обломова — жизнь, в которой она счастлива, но план рухнул. Так постоянно и происходит.
— Была ли это любовь?
— Определенно, да. Если это не любовь, то что тогда играть? Возможно, это не вспышка, возникшая с первого взгляда, но ведь бывает и так. Посредством анализа, желания, привычки, времени мы придумываем себе образ, в который в итоге влюбляемся и любим до конца.
— История про анализ: разве это не про отношения Ольги и Штольца? Существует мнение о том, что они вместе не потому, что друг друга любят, а потому что им друг с другом интересно. Это игра интеллекта, которая долго не продержится. Что Вы думаете по этому поводу?
— Да, вполне возможно. Но мне кажется, что и Штольц, и Ольга люди такого уровня порядочности, при котором этот вопрос даже не стоит. Они выбрали друг друга, обвенчались — и точка. У меня, конечно, есть подозрение, что это не та счастливая жизнь любящих друг друга людей, которую можно было бы представить с тем же Обломовым, если бы он «воскрес» и оживился. Я думаю, что история, которая произошла между ними с Ольгой, была в итоге самым искренним, настоящим и ярким периодом в их жизни. Что же это, если не любовь?
— Вы говорили, что привнесли свои черты в Вашего персонажа. А есть что-то, чему Вы хотели бы научиться у Ольги?
— Наверное, смелость. Я её вижу более смелой, чем я есть, и мне это нравится. Хорошее слово: я хотела бы научиться этому. Это интересно, это важно. Быть смелым круто.
— Мне со стороны кажется, что взяться за такую героиню уже требует огромной смелости.
— Да, но у меня нет выбора, как минимум. И есть огромное желание, поэтому мне приходится не трусить. Но ещё есть время поволноваться.
— Вчера с Егором Бакулиным разговаривали. И он со мной поделился тем, что для него момент настоящего страха наступил, когда он афишу увидел и понял, что есть дата, что всё реально, что премьера действительно состоится.
— У меня это случилось, когда чуть ли не месяц назад друзья попросили контрамарки. И я подумала: «Ребята, да вы что, с ума сошли, что ли? Какие контрамарки? Я на примерку ни разу не сходила». Но мы очень стараемся, и я надеюсь, что у нас все получится.
— Я тоже очень на это надеюсь. Интересно посмотреть на то, что получится?
— Очень интересно, что будет. Я верю в то, что за это время мы сможем установить прочные связи, что нам будет в кайф, нам будет легко. Тогда зрителю тоже будет в кайф и будет легко.
— И последний вопрос: сейчас Вы можете сказать пару слов зрителям, которые придут на премьеру.
— От них единственное требуется: открыть глаза, сердца, уши и воспринимать. И всё. Вся ответственность, все другие задачи лежат на нас.
Интервью подготовила Анастасия Бескровная
СНЫ и ЯВЬ ИЛЬИ ИЛЬИЧА ОБЛОМОВА
23 и 24 ноября Театр им.В.Ф.Кмиссаржевской представит премьеру спектакля «Обломов» по одноименному роману Ивана Гончарова. Накануне премьеры удалось поговорить с постановщиком спектакля Леонидом Алимовым.
Почему именно сегодня вы решили взяться за этот роман?
— В каждую историческую эпоху, в каждый временной промежуток поразительно меняются оценки главного героя романа – Ильи Ильича Обломова — и всех персонажей самой книги, и это неслучайно. После выхода романа русская литературная критика была обогащена огромным количеством серьёзных статей выдающихся людей того времени. Почему? Потому что поразительно задевает, даже фактом своего существования, сам герой. Каждая эпоха видит в нём или отрицательного, или положительного персонажа, а в какое-нибудь безвременье этот герой становится созвучен именно этому отрезку истории. Недаром такой успех в 70-е годы был у блестящего фильма Никиты Михалкова. Оказалось, что роман — и про мужскую дружбу, и про непротивление злу насилием, и про то, о чем я сегодня хочу рассказать в спектакле вместе с артистами, у которых я, к счастью, вижу отклик на эти мои мысли: можно ли, к примеру, сейчас, в век абсолютного торжества технологий, социальных сетей над волей человеческой, над его умом, временем, отстраниться от этих самых сетей и сохранить «собственную» самость? Можно ли отказаться от финансового благополучия, зарабатывания денег, уйти от этих бешеных ритмов современного общества? Сделать смыслом жизни созерцательность и «ничегонеделание»? И тут, конечно, есть один коварный момент и мотив: Обломов может позволить себе пресловутую созерцательность, потому что он – «рантье», и, будем называть вещи своими именами, — рабовладелец. Он владеет (матушки мои!) тремястами душами крестьян! Имея такой «бэкграунд», как теперь говорят, можно, к примеру,( смеется) уехать на Гоа… А он и «уехал на Гоа», не выходя из квартиры на Гороховой, отстранился и полностью ушёл в мир мечтаний, грёз, воспоминаний, фантазий… Тем не менее, парадокс этого романа в том, что, когда начинаешь погружаться в историю Обломова, его невероятный внутренний мир, распутывать клубок его размышлений, взаимоотношений со Штольцем, Пшеницыной, товарищами, исследовать последствия «атомного взрыва», произошедшего между ним и Ольгой, вдруг исходное обстоятельство становится для нас неважным. А важным становится Обломов как большая личность, как срез подлинно русского характера в каких-то своих высших проявлениях. Наверное, отсюда и такая популярность романа и самого Ильи Ильича. И еще я глубоко убеждён и настаиваю на том, что другой главный герой романа и не менее положительный – Андрей Штольц. Может быть, я не буду оригинальным, но в Штольце (и об этом мы тоже делаем спектакль) и Обломов, и сам Гончаров грезят о новом человеке, видят такого человека. Этот «новый русский» — честный, добрый, и, тем не менее, невероятно предприимчивый: с немецкой жилкой, но с русскими страстями и мыслями; русский по определению, хотя и полукровка. И Гончаров видит в людях такого типа будущее России. При всем этом для нас и для Гончарова остается основным стержнем повествования Обломов — мягкотелый, большой человек, лежащий на диване, с огромным добрым сердцем, с лучшими чертами русского народа, «с голубиной душой». С одной стороны — абсолютно незлобивый, не хам, а с другой – не приспособленный к жизни инфантильный ребенок. Инфантильный – это слово я хочу выделить особо : мне кажется, роман востребован в разные времена еще и потому, что в любые времена, а особенно сегодня, так или иначе встает вопрос об инфантильности мужчины, и русского мужчины в частности… И каждое время определяет степень его инфантильности по-разному. Особенно это «выстреливает» в нынешнем веке, и я с огромным интересом наблюдаю за этой поступью торжествующего феминизма. Этот процесс идет повсюду, а вот куда приведет, еще непонятно… Иногда он приобретает какие-то карикатурные, а может быть, даже уродливые черты, тем не менее, это факт состоявшийся. И «Обломов», написанный, страшно сказать, сто шестьдесят лет назад, вдруг предъявляет нам формы абсолютно современного существования. Такова, на мой взгляд, Ольга — юная девятнадцатилетняя девушка, образованная, ироничная – ну как не слепок с нынешних молодых?
— Об этом можно поспорить…..
В переводе на нынешние реалии Ольга — представитель среднего класса. Она – сирота, ее воспитывает тётушка, которая, если делать опять-таки проекцию на нынешнее время, по своим финансовым возможностям является представителем именно среднего класса: позволяющая себе путешествия в Европу, интересующаяся новинками литературы и искусства…. А с другой стороны Пшеницына, — ну что за прелесть! — замечательный тип русской женщины, так удивительно раскрытый Гончаровым, мною неоднократно виденный, очень мною «прочувствованный»… Агафья — жертвенная, любящая не холодным разумом, ее любовь — «сердешная». Она не очень понимает слово «любовь», не очень-то его и знает, а вот это обожание и жалость, которые у неё возникли к этому доброму (это слово – одно из ключевых в романе) человеку, ее перерождает, она становится счастливой. Да, у неё есть двое детей, да, они её любимы, хоть и рождены от нелюбимого покойного мужа. Надо было замуж выйти, вот и отдали, надо было детей рожать – и родила, и любила, как могла. А здесь в итоге — такой подвиг самопожертвования, такой подвиг любви, когда она самую любимую свою кровиночку — сына Андрея — отдаёт на воспитание Штольцам… И это всё во имя и ради него, Обломова. Вот, как мне кажется, парадигма этого романа, да и вообще, парадигма русской жизни. Жертвенность ради счастья другого. А у Ольги, мне кажется, все-таки любовь умышленная…
— А почему вы решили, что у Ольги любовь «умышленная»?
Начинается всё у Ольги и Ильи, что многие, кстати, упускают, с невинного розыгрыша, и это мне очень интересно исследовать. Ольга, наслушавшись рассказов Штольца о смешном друге с не менее смешным округлым именем Илья Ильич Обломов, в котором нет, как вы заметили, ни одной раскатной согласной, заинтересовывается им как новым для себя человеческим типом. Зная о нём со слов Штольца и абсолютно доверившись своему «учителю», в которого по-юношески и по «сестрински» влюблена, Ольга, будучи еще совсем юным существом, идет за ним, за его идеей. А Штольц видит в ней Галатею… И — выкристаллизовывается очень сложный сюжет: Штольц, как сам говорит, уже испробовал все силы чтобы поднять Обломова из его «конуры», а вот «…Вы, юное создание, встряхнёте его, встряхнёте его душу, встряхнёте его мысли, вы — как юный свежий ветерок, который ворвался в комнату…» и т.д.… «Вы так и на меня, например, воздействуете», — говорит Штольц. Им с Обломовым за тридцать, ей – едва двадцать, и она практически на целое поколение их моложе. Отчасти они по-отечески к ней относятся. И вдруг происходит то, над чем мы не властны, историй таких мы знаем множество: когда влюбляются друг в друга люди враждующих кланов, как Ромео и Джульетта; или когда влюбляется Андрей из «Тараса Бульбы» в прекрасную полячку, княжну. И вот эта любовь громадная их настигает, и они ничего не могут с ней сделать, она их ударила, как гром… Так случилось с Обломовым и Ольгой… А дальше… абсолютно замечательный поворот — мужем и женой в итоге становятся Ольга и … Штольц!!! Начинается их совместная и благополучная жизнь. Они богаты, обеспечены и, как бы сказала нынешняя молодёжь, – упакованы. Ужасное слово, конечно, но всем понятное. И во всём этом благополучии сквозит какая-то подспудная тоска, которая для меня абсолютно очевидна.
Думаю, у всех в жизни была подобная невероятная любовь, а именно такую небывалую любовь все герои и пережили – Обломов, Ольга, Пшеницына, Штольц. У Захара была целая жизнь с Обломовым, которому он был нянькой, другом, отцом, братом, слугой. «Какого Бог человека мне послал!», — говорит оказавшийся на паперти нищий и спившийся Захар… Всем им Бог, или Судьба, назовите как хотите, послал встречу с Обломовым, с человеком абсолютно незлобивым, не завистливым, что сейчас так важно и чего нам всем так не хватает. Вернусь к своей излюбленной теме по поводу технологий и социальных сетей, к мысли, которую сейчас часто встречаю уже не только в бесконечных диспутах, но и даже в философских трудах…. Все те, ( т.е. – мы) кто встречал социальные сети, интернет с диким восторгом, воодушевлением, верил, что это изобретение объединит человечество, позволит нам быть всем вместе, пусть виртуально, но протянуть руки друг другу, неожиданно поняли, что этот инструмент «объединения» вдруг стал механизмом войны, местом, где бушуют злоба, склоки и сплетни. Я говорю про это неслучайно, потому что бессмысленно репетировать любой роман, не проецируя его на современность, не опираясь на нее. Уникальная форма и содержание «Обломова» позволяют нам это делать. И получается, что Обломов – тот человек, который сегодня…
Отказался от всех соцсетей…
(смеется) Да, который отказался от соцсетей. И сейчас это уже большой и мужественный шаг не инфантильного человека.
И от мобильного телефона тоже…
Да, и от мобильного телефона. Здесь, кстати, есть прямая аналогия абсолютно: в романе Штольц спрашивает друга, почему он не читает газет, на что Обломов отвечает: « А зачем их читать, во-первых вы всё равно мне расскажете, что в них написано, а во- вторых, я прекрасно знаю, что будет написано и как все друга друга будут ругать и какие сплетни обсуждать….»
Как вы думаете, эта тема, роман, спектакль подходит Театру им.В.Ф.Комиссаржевской? А если да, то почему?
Сразу хочу сказать, что задумок было — тысяча, планов – громадьё, предложений – масса, но выбор был сделан очень осознанно, чему я очень рад, как, например, и со спектаклем «Доктор Живаго» и концертом «Я вернулся в мой город…». Мне кажется, это наша сегодняшняя история театра Комиссаржевской. Во-первых, мы продолжаем, как в наших лучших спектаклях, заниматься исследованием Человека (именно с большой буквы), его чувств, волнений, его любовей, переживаний и так далее. Это вроде бы общие слова, но мне, кажется, наши лучшие спектакли — «Мизантроп», «В осколках собственного счастья», «Графоман», «Прикинь, что ты Бог» — все об этом. «Обломов», во-первых, опирается, как и все перечисленные спектакли, на высокую литературу, во-вторых, мне это как раз и интересно, а в-третьих, я вижу, что это очень любопытно исследовать и артистам.
«Обломов – герой нашего времени?»
25 ноября 2019
«.. А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и — пропал! Причина… Обломовщина!»
(И.А.Гончаров)
Все мы помним ещё со школы произведение Гончарова о ленивом барине, который не желает подняться с дивана и изменить что-либо в привычном жизненном укладе. С максималистской горячностью юности вставали мы на сторону «вечного двигателя прогресса» Штольца, безусловно принимая его за правильного и положительного героя. Тем интереснее теперь, по прошествии лет, посмотреть на знакомый сюжет с другой точки зрения. В 2019 году произведению Гончарова исполняется 160 лет, но актуальности своей оно не теряет — в этом лишний раз убедились зрители Театра имени Комиссаржевской 23 ноября – на премьере «Обломов» Леонида Алимова. «Сон и явь Ильи Ильича» — так охарактеризовал режиссёр новую постановку. Ещё перед началом спектакля восхищают декорации – парящие на прозрачных лесках кресла, стулья, буфет придают ощущение иллюзорности, сказочности и воздушности. Развевается белоснежной тюль, словно за ним – огромное окно в другую реальность, по периметру сцены расставлены банки с душистой сиренью – кажется, ещё чуть-чуть – и перенесешься в дворянское родовое гнездо.
Открывает спектакль сон Обломова (Егор Бакулин) — ностальгия по его счастливому безмятежному детству, когда рядом были родители, баловали его и не давали лишний раз трудиться и вообще проявлять любую физическую активность. Образ Мамы (Елена Андреева) – само воплощение нежности, любви и тепла. Она то напевает колыбельные, то рассказывает сказки, убаюкивая сына и пытаясь уберечь его от жестокостей внешнего мира. Во сне Илья Ильич бесконечно счастлив. Но вскоре иллюзорный мир рушится, вторгаются суровые реалии — то письмо от старосты из фамильного имения Обломовка о воровстве, то угроза выселения из квартиры . Досаждают и бесконечные визитёры, силящиеся встряхнуть прилипшего к дивану героя. Все они — обаятельный и экспрессивный Волков (невероятный Игорь Андреев, за пару минут влюбивший в себя весь зал увертюрой о своих «планах громадьё»), карьерист Судьбинский (Константин Демидов), который ищет выгоду даже в женитьбе, внимательный Доктор (Александр Макин) с дельными советами о необходимых изменениях в образе жизни, шумный и грубый Тарантьев (Евгений Иванов) — делают вид, что пекутся о здоровье друга, по-настоящему не интересуясь проблемами Обломова, а пытаясь воспользоваться его безотказностью и добротой, и выудить денег или парадную одежду.
Так постепенно отказывается от светского общества Обломов, ограничиваясь компанией верного слуги Захара (Анатолий Горин), поняв, что на самом деле он никому в этом мире не нужен. А если так, то к чему эта фальшь высшего света? «Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества! …Разве это не мертвецы? Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома…».
По-настоящему расшевелить Обломова удаётся прямому, деятельному и честному Штольцу (Родион Приходько), другу детства. И вот уже один из полноправных героев действа – тот самый диван на сцене – взмывает ввысь, а любимый засаленный халат сменяется на выходную одежду, и обновлённый, будто помолодевший Обломов знакомится с миловидной, трепетной и остроумной Ольгой Ильинской (Елизавета Фалилеева) — любовь настигает обоих как вспышка, как солнечный удар. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим». Но Обломов, словно мягкотелый Хоботов из «Покровских ворот», добровольно отказывается от собственного счастья – опасаясь боли и страданий, боясь подвести ожидания возлюбленной, он благородно уступает место невидимому сопернику, который будет наверняка лучшей партией для любимой.
Постепенно Илья Ильич угасает в бездействии в компании ограниченной вдовы Пшеницыной.
Невероятно мощно играет Егор Бакулин моральное разложение героя, сохранившего чуткость и способность искренне радоваться чужому счастью. Тщетно силится Штольц спасти его из болота «обломовщины», буквально вытягивая за руки… словно уснув, Обломов покидает суетный мир и находит долгожданный покой.
Замысел Ивана Гончарова об особом нравственном пути человека, идущего против прогресса, намеренно живущего скромнее, чем мог бы себе позволить, выступающего против зависти и лицемерия внешнего мира, сквозь призму настоящего времени навевает ассоциации с внезапно ставшим модным дауншифтингом, благотворительностью, отказом от социальных сетей.и тлетворного воздействия СМИ. Так что, возможно, иногда полезно побыть (ненадолго!) мечтательным созерцателем Обломовым, отключившись от бесконечной суеты, гонки за деньгами, ненужного общения и пустой траты времени?
Текст Натальи Стародубцевой
Напрягаться или нет?
В год 160-летия великого романа в Петербурге поставили спектакль «Обломов»
Текст: Ольга Штраус
Российская газета — Федеральный выпуск № 273(8031)
Начну с ложки дегтя: спектакль «Обломов» в Театре имени Комиссаржевской многим может показаться длинным, даже нудным, как, впрочем, и вся жизнь ленивого Ильи Ильича. Но! Режиссер-постановщик Леонид Алимов актуализировал роман — возможно, один из основополагающих романов нашей русской классики — и выявил в нем неочевидные для советского читателя, проходившего «Обломова» в школе, подтексты.
С Агафьей Пшеницыной (актриса Елизавета Нилова) Илья Обломов нашел свое утешение. Фото: Предоставлено пресс-службой Театра им. В.Ф.Комиссаржевской
Обломов в исполнении Егора Бакулина — такой добродушный и нежный увалень, по сути — инфантильный ребенок, взрослости которого хватило лишь на то, чтобы не позволить предприимчивым друзьям женить его на Ольге Ильинской (очень точная работа Елизаветы Фалилеевой). И вовсе не молодости и неопытности ее он пожалел, как сам пишет о том в прощальном письме, и не всегдашняя вялость его одолела (в предложенных обстоятельствах такому тюфяку проще было бы плыть по течению к намеченному окружающими венчанию).
Он просто вовремя осознал, что такую активную жену, как Ольга Ильинская, ему «не потянуть». Не сможет он соответствовать ее запросам. Так что правильно сделал, что вовремя соскочил. Ведь судя по дальнейшему развитию событий, она и бодрого Штольца (Родион Приходько) сумела измотать своими высокими требованиями…
Я сейчас — не о книге, о спектакле, где многие персонажи обрисовались нам с новой стороны.
Благодаря режиссерскому прочтению вдруг стало очевидно: населяющие роман Гончарова герои, по сути — сплошь гоголевские типы. Чего стоит хотя бы вереница обломовских знакомцев, навещающих его на петербургской квартире! Эти Ноздревы и прочие Ляпкины-Тяпкины хоть и зовутся здесь по-другому, до боли напоминают тех, уже описанных. И если суетливый образ неутомимого Штольца заставляет вспомнить предприимчивого Чичикова, то сам Илья Ильич — просто гибрид Манилова и Собакевича: та же мечтательность в сочетании с гастрономическими усладами и растущим обжорством приводят этого барина к закономерному финалу.
Да, Леонид Алимов сумел обнаружить для зрителя интертекстуальные связи. В почерке этого режиссера вообще всегда чувствуется его огромная любовь к русскому роману. Но в данном случае это бережное, чересчур въедливое обращение с классикой сыграло не лучшую роль. Спектакль перенасыщен длиннющими монологами, персонажи, как и положено в романах XIX века, подробнейшим образом высказывают свои идеи и не могут остановиться. В результате пронзительные откровения Обломова — вроде «трудно быть умным и искренним в одно и то же время» — едва не теряются в многословии Гончарова.
Замечательно придумана сценография, но парящая в воздухе мебель, многочисленные банки с соленьями-вареньями лишь иногда вступают в игру, чаще оставаясь лишь красивым антуражем, не более. Да, обаятельный эскапизм Обломова приводит его к полной деградации. А по пути заставляет вспомнить множество не менее обаятельных знакомцев, которых сгубил тот же принцип жизни — не напрягаться. Но ответа на вопрос, стоит напрягаться или нет, спектакль ответа не дает. Перечитаем книгу?
Обломов: трагедия поколения
К 160-летию писателя Ивана Гончарова спектакль «Обломов» 23 ноября пополнил репертуар петербургского Академического драматического театра имени Веры Комиссаржевской. Спектакль инсценировал главный режиссер театра – Леонид Алимов, известный по театральным постановкам «Доктора Живаго» по роману Б. Пастернака и «Матрёнин двор» по рассказу А. Солженицына. Вместе со зрителями Алимов ищет ответы на вопросы жизненного предназначения, пытается дотянуться до смысла существования каждого из нас.
Зритель сразу видит знаменитый диван Обломова: «Заахаар», — кричит Илья Ильич. Одним своим эффектным выходом Анатолий Горин в роли слуги заставляет зал хохотать. Захар по каждому пустяку бегает к хозяину – так режиссер показывает проблему безропотного подчинения крестьян, их неспособности к самостоятельному существованию. Некоторые сцены вызывают двойственные чувства, и ты не понимаешь – плакать или смеяться.
Первый гость Обломова – Волков. Несмотря на то, что он персонаж второстепенный, Игорь Андреев вывел его на первый план и уж точно не оставил незамеченным. Каждая его несуразная поза, каждый жест обладал таким комическим эффектом, что все присутствующие заливались смехом. «Самое сложное для меня в этой роли – взвинтить себя, потому что я по психофизике ближе к Обломову, а режиссер требует от меня быть быстрым, как кузнечик. Я очень рад, что Волков получил шанс полюбиться зрителю» — рассказал актер после спектакля. Для Обломова этот персонаж кажется странным, прочным, бездушным – мертвецом: «десять мест в один день — он же несчастный», — заключает Илья.
Какого доброго, мягкого, консервативного Обломова показал Егор Бакулин! Как точно прочувствовал героя и сыграл его в точности, как описывал Гончаров. Интересно было смотреть на преображения актера, характер которого больше схож с прагматичным, гиперактивным Штольцем. Илья привык не замечать свою лень и все беды сваливать на Захара:
-Какая пыль у вас везде!
-А это все Захар…
Вспомнить хотя бы необычный ход режиссера со сломанным шкафчиком. Уже долгое время он выпадает, но Обломов, вместо того, чтобы как-то починить, бранит слугу. Да и Захар недалеко ушел от барина, ему тоже лень разбираться. Только Штольц двумя движениями приводит мебель в порядок. Эта деталь, один хлопок и закрытый вновь шкафчик символизирует Обломова как «итогового», исторически уходящего, переживающего свои сумерки типа носителя дворянской культуры, Штольц же представляет людей новой эпохи, деятельных разночинцев, развивающих промышленность, содействующих перестройке русской жизни и ожидающих от этой перестройки блага для себя и общества.
«Ключевая тема спектакля – любовь. Она пронизывает его, причем любовь со всех сторон: любовь между друзьями, между мужчиной и женщиной. И все это переплетено между собой в единое целое» — рассказала актриса Елизавета Нилова, которая исполнила роль Агафьи Пшеницыной. И действительно, любовь начинается с приезда Штольца. Обломов испытывает к нему нежные чувства как к другу детства. Его прибытие и пламенные речи заставляют Илью встать с дивана и выйти из своего блаженного уголка – обломка Эдема. Правда, ненадолго. Андрей Иванович видит в друге большое сердце, которое поражает его, но человеку, чей смысл жизни в постоянном труде, непонятно безделье и апатия Обломова: «Где же тут человек? Где его целостность? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь?». С одной стороны, перед нами естественный человек, который не гонится за славой, деньгами, почестями. Он хочет обыкновенной жизни в покое: дом, лодку, жену с веслом… «Жена с веслом? Да ты поэт»,- перебивает его Штольц. С другой стороны, у главного героя кризис «детского» сознания, обособленности, у Обломова происходит разрушение личности. И все это составляет одно миросозерцание, одну судьбу, один характер человека, живущего в эпоху перехода от «Сна» к «Пробуждению», барина Ильи Ильича.
Любовь к Ольге Ильинской преображает Обломова. Бакулин показал влюбленного героя робким и смущенным. Особенно Илье становится не по себе после слов Ольги: «Мужчина ленив — я не понимаю». Герой действительно начинает меняться. Актриса Елизавета Фалилеева показала Ольгу чересчур инфантильной, но ее исполнение арии Сasta Diva поразило весь зал.
И все же постоянная деятельность, которую требовала Ильинская от Обломова оттолкнула его и со словами: «Прощай, мой рай!» Илья находит идеал в обычной барыне, глуповатой, но хозяйственной Агафьи Пшеницыной, которую блестяще сыграла Елизавета Нилова. В ней все передавало характер и поведение героини: от грубоватого голоса и глупого выражения лица до несуразного поклона в конце спектакля.
Режиссер решил поменять конец «Обломова» с счастливого для Штольца и Ольги, как задумал Гончаров, на драматичный, где гибель Ильи изображается как плач над стремительной необратимой моральной деградации огромного слоя общества. «Я прирос к этой яме», — завершает Обломов. Илья Ильич – собирательный образ, созданный в XIX веке, но и в наше время зритель найдет в себе схожие с ним черты. «Если уж говорить о современности, то Обломов, на наш взгляд, это такой дауншифтер, который, как сейчас, такие люди отказываются от социальных связей, сетей, мобильной связи», — комментирует Алимов.
Режиссеру удалось изобразить внушительный по размеру роман в постановке, которая длится около трех часов. Юмор и ирония чередуются с жестокой действительностью, которая вызывает сочувствие и слезы на глазах.
Автор: Алиса Кот
«Мой идеал теперь — хозяйка». В Театре им. Комиссаржевской представили спектакль «Обломов»
Театр живет не сезонами, а эпидемиями. Если где-то ставят «Трех сестер» или «Гамлета», тут же заражаются другие сцены, и бедный зритель вынужден выбирать буквально из десятка названий без надежды увидеть что-то свеженькое. Классики прочно заняли первые строчки репертуара, а современные драматурги пускаются на всевозможные хитрости, одна из которых — адаптация все тех же великих авторов. В этих процессах есть, конечно, определенные закономерности, хотя и не всегда сразу понятно, отчего это все театры города (а то и страны) накинулись на «Ревизора» или «Утиную охоту».
И все же есть названия, без которых театр жить не может. Да и публика «клюет» на них безотказно. Вот выхожу на днях с премьеры «Обломова» и слышу, как одна зрительница удовлетворенно говорит другой: «Наконец-то есть спектакль, который можно посмотреть и два, и три раза». Комплимент, который, наверное, любому режиссеру пришелся бы по сердцу.
«Обломов» действительно, сколько его не адаптируй — хоть в кино, хоть в театре, всегда необходим. Роман философский, в котором речь идет не просто о корневых основах русского характера, а о жизненном выборе человека. В спектакле Леонида Алимова выбор героя вполне определен. Сюжет публике знаком, поэтому зал следит не за фабулой, а за отношениями людей. И перед нами — галерея типов, отчего постоянно вспоминаешь то Гоголя (когда на сцену выскакивает попрыгунчик а-ля Хлестаков в исполнении Игоря Андреева или когда Евгений Иванов с присущей ему сочностью красок представляет Тарантьева сильно смахивающим на Ноздрева), то Салтыкова-Щедрина (Константин Демидов безжалостен к своему персонажу, чиновному карьеристу Судьбинскому). Параллели с предшественниками Гончарова только в помощь. Ведь если Илья Ильич не читал «Женитьбу» или «Горе от ума», то автор «Обломова» не только читал, но и лично был знаком с прототипами.
Режиссер с самого начала заявляет, что ставит не бытовую историю. Выбирает большой стиль и просторный жанр — «сон и явь». Реальность и фантазия не всегда четко разделены, они теснят друг друга, что и неудивительно для взгляда едва продравшего глаза Обломова. Здесь сценограф Владимир Фирер сильно помог. Как ни уверяют нас, что дом героя грязен и пылен, мы видим мир весьма эстетизированный, с изящной светлой мебелью, парящими в воздухе креслами и столиками, со взлетающими от малейшего дуновения воздуха прозрачными шторами. Знаменитый слуга Обломова Захар в трактовке главного комика этой сцены Анатолия Горина — лицо не сугубо реалистичное, романтизма в нем не меньше, чем здравомыслия. Этакий словоохотливый домовой. Своему барину он не столько слуга, сколько товарищ по несчастью и единомышленник.
Спектакль строится, таким образом, не на течении сюжета, а на высвечивании одного за другим персонажей. Диалоги тут не слишком удаются. Только монологи. И речь идет более всего об одиночестве человека. И о том, кто и как оберегает личное пространство — свой диван, свой халат, свой образ мыслей. Даже вроде бы проходной монолог тетушки Наталья Четверикова превращает в забавную новеллу о неколебимости житейских правил, на что зал отзывается благодарными аплодисментами.
Спектаклю повезло с главным героем. Ставить «Обломова» можно, только если в театре есть такой актер, как Егор Бакулин. Присказка «хорошего человека должно быть много» — это про него. Он и добрый, и обаятельный, и непритворный. «Душа чиста и ясна, как стекло» — это про него. И маменькин сынок — тоже про него. Он и на Ольгу Ильинскую загляделся оттого, что показалось, будто на маму похожа. Однако — показалось. Похож только фасон платья.
Мама, к сыну в грезах наведывающаяся, чьи песни действие обрамляют, — сама естественность, простота и ласка. И с ней более схожа Агафья Пшеницына. Красавица Елизавета Нилова в этой роли не боится быть неказистой, грубоватой и простоватой. Обломов все равно сразу же замечает округлость ее рук, глубину голоса и непоказную сердечность. Отведать ее пирогов и смородиновой настойки зрителю не удается (везет одному Илье Ильичу), но запах свежемолотого кофе до нас долетает и очаровывает. Здесь уже и авторитет Пушкина помогает. Помните? «Мой идеал теперь — хозяйка, мои желания — покой…»
Обломов не искал идеал. Он его принимал или отвергал. С распростертыми объятиями принимал дружбу Штольца. Тому в спектакле отводится немного места, но Родион Приходько убеждает нас в безусловной положительности своего строгого, рассудительного и страдающего героя. Его Штольц совершенно русский немец, каким позже станет чеховский Тузенбах. А вот Ольгой Ильинской (Елизавета Фалилеева) Илья Ильич мог увлечься лишь в затмении сердца. Ему, несомненно, ближе Пшеницына, а не экзальтированная барышня, плохо поющая «Каста дива» и хорошо падающая в обморок.
В целом спектакль, который вольно или невольно участвует в извечном споре, кто прав — Обломов или Штольц, тоже порадовал рассудительностью. Он примирил эти два полюса. Каждый герой прав по-своему, хотя правда Ильи Ильича (наверное, в силу притягательности таких реалий, как уютный шлафрок и мягкий диван) все-таки нам ближе. Тут у писателя Гончарова и режиссера Алимова полное единодушие.
«Обломов» по И.А. Гончарову. Режиссер Леонид Алимов. Художник Владимир Фирер
Театр имени В.Ф. Комиссаржевской. Санкт-Петербург. Премьера 23 ноября 2019
Давно утратив шлейф школьного знания, роман И.А. Гончарова «Обломов» стал подвергаться вольным сценическим истолкованиям. И правильно, не лежать же герою весь век на диване. Обломов то обнаруживает себя в уютном домике, возникшем в воображении, то его родной диван преобразуется в искомые райские кущи. Текст Гончарова интерпретировался разнообразно и вольно, вплоть до городской идиллии. Что удивительно, поскольку «диванные» сцены в начале романа происходят в Петербурге, в активно действующем его центре, на Гороховой улице.
«Обломов» Театра им. В.Ф. Комиссаржевской поставлен по иным законам. Здесь выбран путь, на котором режиссер и актеры ищут творческого соответствия автору и добиваются успеха. Конечно, авторский текст сильно сокращен. Но сохранен правильный «порядок слов», оставлен основной событийный ряд, узнаваема расстановка сил в структуре композиции. Позиции основных героев тоже на своих местах. Но, предлагая как будто знакомый, выверенный взгляд на роман, главный режиссер театра Леонид Алимов превращает его в объемную психологическую драму. Подзабытое ощущение «большого стиля» сопровождается в работе комиссаржевцев точным попаданием в нерв ситуации, предложенной автором. При этом они позволяют себе слегка осовременить философию романа, приблизить ее к нам.
Мотив дивана — первое, что стабильно всплывает в нашей памяти при упоминании об Обломове, и театр не ушел от этой традиции. Но еще до начала спектакля, на развороте программки нас ждет сам Илья Ильич Обломов. Как и положено, он в халате и тапках, но при этом, сидя в кресле, повисшем на тросах, раскачивается, как на качелях. Открытое, полудетское лицо, в глазах бесхитростная радость, ощущение свободного полета. Вот только под ногами нет твердой почвы, он в воздухе — между небом и землей.
Автор сценографии и костюмов Владимир Фирер во многом помог достижению впечатления неустойчивости — у него вся мебель из квартиры Обломова в антракте зависает в воздухе. Ожидая своего часа, чтобы вновь приземлиться на прежнее место. Ощущение колеблемого, неустойчивого существования (вопреки дивану), распространяется на весь спектакль. Герой витает в облаках, но опускается на грешную землю. Он прячется от жизни, его робкие душевные движения говорят о неуверенности в себе. Но его идеалы, моральные ценности неизменны, здесь он тверд и стоек (отсылки к «Гамлету» намеренно возникают в романе). Качели дают небольшую амплитуду свободы, но дальше — ни ногой. Формула жизни Обломова — взлет в любви и падение в обыденное, ограниченное привычкой, удобное существование. Паллиативная семья, жена, сын. О семье мечталось, но воплотилось как-то не так, по-другому. Оступился, упал? Или достиг, выиграл, победил?
Как и в романе, основное сценическое время отдано любовным сценам, взаимоотношениям с Оль-гой Ильинской, а затем и с Агафьей Пшеницыной.
Но эти впечатления приходят к нам во втором действии. В первом преобладает уютный диван и многочисленные посетители, которые, тем не менее, задевают хозяина по касательной. Байбак, лежебока, после нерешительного, вставать — не вставать, пробуждения, он принимает незваных гостей лежа. У каждого свои цели и свои виды на Обломова. Гости, промелькнувшие перед глазами, не оставившие после себя ничего, кроме мелочных попыток обобрать, одолжить, об-вести вокруг пальца, заманить на Выборгскую сторону на постой к куме и т.д., сами по себе сыграны ярко, экспрессивно, заметно. Особенно первый из них — Волков (Игорь Андреев) — атлетичный, с танцующей походкой, самовлюбленный хлыщ, красующийся перед каждым зеркалом. Да, боязнь жизни у Ильи Ильича феноменальная, но и опасаться есть чего. Стоит ли вступать в борьбу за жизненное пространство с этими гоголевскими «персонами»? Так возникает герой-созерцатель с собственной житейской философией. Но как «сработает» эта философия в общей канве жизни?
Рядом с Обломовым в первых сценах только преданный слуга Захар (Анатолий Горин), который выступает сразу в двух ипостасях, — пародийный двойник барина и самый близкий ему человек. Господин и слуга срослись, слиплись, приросли друг к другу. Захар — отчаянный борец за право ничегонеделания: лучше всего лежать на своей лежанке, охранять неприкосновенность личной территории. И он же старый, но еще крепкий воин в противостоянии с нахальными посетителями, обирающими барина, ведущий с ними бои местного значения и многажды от них терпящий.
В мире двоих, Ильи Ильича и Захара, посетители не в счет — появляется друг детства, Андрей Штольц. Но прежде необходимо обратиться к главному герою, потому что, все же, перед нами монодрама (моноцентричен и сам роман Гончарова). Тем более, что во втором действии мебель, теснившаяся в квартире Обломова, поднимается вверх, освобождая сцену для открытых чувств, давая простор персональным высказываниям, личным отношениям.
Егор Бакулин-Обломов в этой роли проявил себя крупным актером. За ним — обширные монологи, длительное пребывание на сцене, а главное, глубокое проживание тончайших оттенков чувства, к которому склонен отнюдь не линейный, а многозначный и противоречивый герой.
От привычной «обломовщины» он уводит нас в сторону человека как такового. Мы привыкли видеть Обломова противостоящим Штольцу, но в спектакле, Штольц, в первую очередь, старый друг, а затем уже активный участник жизни.
. Легкий, дружелюбный, слегка насмешливый, короче, «хороший парень», обаятельно сыгранный Родионом Приходько. Он не давит собранностью, деловитостью, дарит то, что от него ждут — сочувствие. Андрей Иванович обставляет дела Ильи Ильича незаметно, без особого напряжения.
Благодаря Штольцу, вырвавшему ленивца из объятий Морфея, Обломов знакомится с Ольгой Ильинской. Испытание любовью — главное событие,
выстроившее судьбу Ильи Ильича, в нем наиболее полно проявился его характер. Режиссер и актер делают так, что переживания героя становятся «нашими». Партнерше Бакулина, Елизавете Фалилеевой пока трудно вести полноценный диалог. Да и знаменитая ария Casta diva звучит не очень убедительно. В ней нет порыва, «выхода за пределы», уносящей ввысь эмоции. В случае же Обломова, внешне необоснованно и легкомысленно, но на самом деле очень всерьез, идет речь о самоотречении.
Он ускользает от любви. Как всегда, нерешительность мешает свободно дышать, чувствовать, жить. Сам себя он загоняет в рамки обыденности, в то время, как душа его, вслед за музыкой, стремится вверх, к дистиллированной, «хрустальной» чистоте.
Женщины Обломова — сначала Ольга, затем Агафья Пшеницына, такова трансформация имен. От Ольги — по Добролюбову, «женщины будущего», на сегодняшний день осталась беззаветная преданность музыке и, несмотря на искреннюю любовь, разумность в поступках. За Агафьей Матвеевной — проза, а не поэзия. В спектакле ниточка, связывающая Пшеницыну (Елизавета Нилова) с тихим «интеллигентным» Обломовым — хороший кофе, который она отменно готовит. Зажав ручную мельницу коленями и энергично крутя ручку, молодая, красивая и неулыбчивая Агафья выглядит, несомненно, привлекательно. Тут замешивается все сразу — самостоятельная женщина, в которой есть витальная сила, ее тяготение к более высокому укладу жизни, понимание счастья, близкое по каким-то параметрам обломовскому.
Итак, две сиротки без крыши над головой — Илья Ильич и Захар обрели крышу, да еще какую прочную! Вымечтанный рай почти осуществился. Сон Обломова — с ухоженной супругой, садом, в котором можно гулять после обильного обеда, детишки… На деле все не то, не то! Во сне полное благоденствие, в реальности — пустота. При внезапном визите давних друзей — Штольца и Ольги — он о своем нынешнем стабильном положении сказал тихо, опустив голову, как повинился.
Спектакль закольцован. Диван занял прежнее место. Обломов, сложив ладони под щеку и укутавшись в обширный халат, погрузился в мирный сладкий покой.
Полная идиллия достигнута, а жизнь, придя к изначальной точке, иссякла. Периодически возникающие в спектакле видения, проходы матери — вторая реальность. В последний свой приход она забирает его с собой, в рай. «Воспоминания прошлого» никого не смущают, на-против, это точка возврата к истокам, очищение.
И вот парадокс. Персонажи, выведенные писателем как «новые люди», активные «делатели» жизни, видящие свое счастье в познании и труде, потускнели рядом с Обломовым, ушли на второй план. Они — дань моде, своему времени, в нем и остались. А он, пассивный наблюдатель, боящийся жизни, попавший в капкан собственной лени, неподвижности, спокойствия, пройдет сквозь века.
Побывала недавно на премьере «Обломова» в театре имени Комиссаржевской, и не без удовольствия. Инсценировку классического сочинения Гончарова сделал сам постановщик спектакля, режиссер Леонид Алимов. В последнее время театры массово играли не роман Гончарова, а его современную переделку под названием «Облом-off». А здесь никакой не off, но самый настоящий «Обломов».
Заглавную роль исполняет одаренный и довольно молодой артист Егор Бакулин. Он, как и надобно для этого образа, чуть полноват, но это обаятельная полнота маменькиного сынка, русского барина — баловня. Каждое движение жизни вокруг причиняет этому по сути своей прелестному человеку — ужасные мучения. Он хочет рая, где царит неподвижность вечности, покой и праздность, полное отсутствие тревог и забот. Обломов — Бакулин не просто желает такого рая, он всякую минуту туда мысленно погружается — туда, где маменька рассказывает сказки и поет колыбельные песенки, где не надо читать несносные письма от управляющих или — кошмар! — переезжать на новую квартиру. Вот его приятель — живчик предлагает переместиться на квартиру к знакомой, на Выборгскую сторону. «На Выборгскую!» — в страхе восклицает Илья Ильич. — Да туда волки забегают!»«3абегают, с островов…» — соглашается приятель под дружный смешок зрительного зала. Потому как в зале сидят петербуржцы, способные оценить юмор этого диалога.
Публика отлично понимает, до какой тоски этот Илья Ильич — наш человек. Хотя Обломов родился и вырос где-то в средней полосе России, несколько лет лежания на диване в центре Петербурга обратили его в подлинного петербуржца. Который всем существованием своим хочет опровергнуть бодрый афоризм «в движе-ньи — жизнь!» Настоящая жизнь, единственное счастье человека — в отсутствии движенья. Рай — это покой. Блаженство детства — в том, что тебя обслуживают другие. И если у современных петербуржцев нет двух-трех сотен крепостных душ, чтобы обеспечить подобное блаженство, то уж маменька/бабуля почти что у всякого есть/была. Стало быть, маленький Обломов сидит чуть ли не в каждом из нас…
В спектакле театра имени Комиссаржевской нет острых парадоксальных решений, нет специальной модернизации, он долгий, подробный иногда до занудства, обстоятельный и вполне добротный. Но примечательно то, что эта постановка совершенно опровергает идейки о том, что быть «современным» можно только лупя зрителя какими-то эстетическими топорами по голове. Зритель чует, что ему рассказывают важное. Он успевает полюбить этого причудника, Илью Ильича Обломова, проникнуться сочувствием к его судьбе — судьбе того, кто отчаянно капитулировал перед жизнью, кто не в силах с нею справиться, кто страстно желает побега в игрушечный детский рай. И когда потусторонняя маменька на сцене берет за руку своего нелепого, несчастного, опустившегося сыночка и уводит его в уже окончательный рай — зал начал как-то подозрительно моргать и шлюпать носом…
Да, Илья Ильич — грандиозное художественное преувеличение, однако… Я человек довольно деятельный, но вот штора у меня наполовину оборвалась с подвески — и который месяц я ее не в силах закрепить обратно? И отчего всякий раз, видя эту неполадку, я испытываю мучительный зуд и бормочу: да-да, обязательно… когда-нибудь… Это восстает против ненавистных телодвижений, против бесконечной агрессии действительности мой маленький внутренний Илья Ильич Обломов!
Он тут, он всегда с нами.
Рецензия на спектакль «Обломов» в театре им. В. Ф. Комиссаржевской
Обломовский цугцванг
Все начинается с дивана и лежащего на нем человека, укрытого одеялом. Знакомая нам всем картина, запомнившаяся нам еще на страницах романа Гончарова «Обломов». Именно эта сцена и открывает спектакль, который был поставлен в театре им. В. Ф. Комиссаржевской в Санкт-Петербурге ещё в 2019 году к 160-летию великого произведения и в последующем укрепившегося в репертуаре и по сей день.
«Сон и явь» — именно такая концепция была предложена режиссером Леонидом Алимовым. Балансировка на грани привычного быта и другого, лучшего мира фантазий и мечт. Они не всегда четко разделены, сливаясь воедино, создают уже не обыденную и привычную нам интерпретацию романа, а глубокое психологическое трактование сюжета. Подвешенная к потолку и парящая мебель, явления и песни матери Обломова, летающие занавески — все это создаёт у нас ощущение нереальности происходящего, как будто вся жизнь главного героя — лишь страшный сон, от которого ему просто нужно очнуться. Однако извечный диван Обломова твёрдо стоит на сцене, набатом отдаваясь в сознании каждого зрителя, крича об ужасной реальности происходящего.
Все действие спектакля идёт по классической фабуле, акцентируя внимание на ключевых сюжетных поворотах романа. Именно поэтому знающий зритель не следит за ходом повествования, ему гораздо интереснее чувствовать эмоции актеров. Именно герои высвечиваются в этом спектакле, выделяются среди привычных декораций и реплик. Порой они утрировано гиперболизированы, чем-то напоминая типичных гоголевских героев. Такая вот галерея характеров, мыслей и образов, которые мелькают перед Обломовым в первой части спектакля.
Примечательно, что все пытаются «оживить» приросшего к дивану человека, они открывают настежь окна, впуская свет и свежий воздух в дом.
Однако слуга господина — Захар тут же перекрывает лучи занавесками, снова погружая сцену в привычные полутемные тона. Вот она — та самая яма, куда провалился Обломов и откуда не знает, как ему выбраться.
Захар, которого сыграл Анатолий Горин, чаще всего вызывал смех у зрителей. Комичный персонаж, который неизменно похож на своего хозяина, является буквально его копией. Их мир — четко выстроенная фигура, выходить за рамки которой хуже смерти. Даже приходящие гости являются лишь фоном для них, проходящим, надоедающим, раздражающим, портящим их привычный быт.
Однако что-то все же заставляет Обломова очнуться ото сна во второй части спектакля, встать одной ногой за черту и попытаться вернуться к такой тяготившей его реальности. Что же? Любовь — вот тот самый главный двигатель. Сначала тёплые и волнующие сердце чувства, вызванные возвращением такого дорогого сердцу друга — Штольца, после невиданные доселе, будоражащие кровь и холодящие руки впечатления, вызванные встречей с Ольгой Ильиной.
Примечательно, что в классической трактовке произведения читатели обычно наблюдают контраст между деятельным Штольцем и ленивым Обломовым. Возвышают любовь к труду одного, принижая тем самым пассивность другого. Но не в этой постановке. Тут эти двое — близкие друг другу люди. Штольц (Родион Приходько) всеми силами пытается спасти своего друга, побудить его к действию, к созиданию.
Казалось бы, вот оно — начало новой жизни, где нет места лени, хандре и привычному распорядку дня, крутящегося в пределах одного замкнутого пространства. Открой своё сердце, Обломов, позволь ему наконец-то жить по-настоящему. Отдайся во власть порывам сердца, которое так долго спало. Отпусти все прошлые и такие пугающе бытовые мечты — о доме в деревне, верной жене и стабильном рационе питания. Решись оторваться от прибитого к полу дивана, воспари, как в своих мечтах. Сядь на качели вместе с Ольгой, дай себе вздохнуть полной грудью. Позволь себе наконец-то жить, а не существовать.
Однако мы с ужасом понимаем, что это невозможно. Вся жизнь Обломова — цугцванг: партия заранее проиграна, даже не успев начаться. Подтверждение этому — побег в новый дом, встреча с Агафьей Пшеницыной, возвращение к привычному миру быта. Все как он когда-то мечтал: стабильность, деятельная жена и сын. Горячие пироги, домашнего приготовления водка, заштопанные чулки. Но отчего же ему так страшно, больно, до слез обидно? Отчего он плачет на груди у Штольца, когда тот заезжает к нему в гости и рассказывает о браке с Ольгой? Отчего так свербит сердце и подгибаются ноги?
Егор Бакулин-Обломов мастерки сумел передать все тончайшие изменения, творящиеся в душе его героя. Все чувства отражались на его лице, а эмоции прослеживались в движениях рук. Он заставил нас увидеть не просто «обломовщину» существующего порядка жизни, он раскрыл глубокий психологизм героя. Мы не испытываем к Обломову отрицательных чувств, нам искренне жаль его. Бакулин обнажает сердце, разрывает кожу и оголяет нервы, чтобы мы увидели внутренности героя. Почувствовали весь надрыв, происходящий в его душе.
Этот невероятный трагизм выбивает весь воздух из легких. Обломов уже не кажется низменным, слабым и безвольным героем. Напротив, все персонажи вокруг него — лишь фон, декорации времени, если хотите. Именно он — центральная фигура спектакля. Он не принимает действительность с ее вычурными речами, громкими заявлениями и праздной деятельностью. Он хочет спокойствия на фоне всеобщего безумия, которое его окружает. Он слаб и безволен, чтобы менять действительность, от этого и происходит внутренний надрыв, от этого и не может он найти в себе силы жить не по совести. Обломов лишь пассивный наблюдатель, переживающий собственное падение и ощущающий неизбежность существования.
Все заканчивается диваном и лежащим на нем человеком, укрытым одеялом. Композиция закольцовывается. Обломов под руку со своей матерью наконец-то покидает эту реальность. Возможно, наконец, обретя настоящее успокоение.
Автор: Алёна Павлова
Радиопередачи
Радио России/Петербург, передача “Ветер в окно”, 25 февраля 2021 – о спектакле “Обломов”