Лирическая комедия К. Дютюрона
Перевод Ирины Прохоровой
Постановка и музыкальное оформление Леонида Алимова
Художник – Алина Яковлева
Художник по костюмам – Юлиана Кошкина
Художник по свету – Денис Москвитин
Звукорежиссёр – Елена Лосева
Художник-аниматор – Павел Макушев
Две женщины разного возраста, две непохожие судьбы вдруг пересеклись в одной точке. От кого они бегут, почему оказались ночью на обочине дороги? Что им предстоит пережить вместе? Иногда мы бежим от жизни в надежде ее же изменить. Но от себя убежать можно лишь в вечность…
«Беглянки» – камерный спектакль на двух актрис, в котором есть и грусть, и пронзительная нежность, и отточенный гротеск, и добрый юмор.
Режиссер Леонид Алимов: «Это лирическая, порою печальная, но очень ироническая история с тонкими шутками. Очень «дамская», нежная и трогательная история — во-многом про семью, про возраст, про быстротечность жизни. Про ощущение, что день катится к закату – и по этому поводу очень много размышлений. Несмотря на большую разницу в возрасте, обе героини подводят итог. И оказывается — правильно или неправильно – но это была моя жизнь! Значит, мы прожили ее так. Но давайте оставшиеся дни оставшиеся дни — а мы не знаем, сколько их есть — проведем с высоко поднятой головой и взглядом в небо… «
Премьера состоялась 12 мая 2022 года
Продолжительность спектакля — 1 ч. 50 мин. без антракта
Действующие лица и исполнители:
| Марго | з.а. России Татьяна Кузнецова |
| Клод | з.а. России Наталья Орлова |
Пресса о спектакле
12 и 13 мая на Малой сцене Театра им.В.Ф.Комиссаржевской – премьера спектакля «Беглянки» К.Дютюрона. Спектакль приурочен к юбилею творческой деятельности заслуженной артистки России Натальи Орловой. Пьеса современного французского драматурга – о женском счастье, о поиске себя и своего «я», радости, которая уменьшается с каждым прожитым годом…..
Две женщины разного возраста, две непохожие судьбы вдруг пересеклись в одной точке. От кого они бегут, почему оказались ночью на обочине дороги? Что им предстоит пережить вместе? Иногда мы бежим от жизни в надежде ее же изменить. Но от себя убежать можно лишь в вечность…
Накануне премьеры С.Володиной удалось поговорить с режиссером спектакля и главным режиссером Театра им.В.Ф.Комиссаржевской ЛЕОНИДОМ АЛИМОВЫМ.
Как возникла именно эта пьеса?
Сначала мне ее принесла к своему юбилею народная артистка России Тамара Михайловна Абросимова. Я сначала ничего в ней не увидел, прочитал в спешке, был занят очередной нашей премьерой… А когда она возникла вторично (в этот раз ее принесла уже заслуженная артистка России Наталья Михайловна Орлова), я подумал, что это неслучайно. И момент был более благоприятный — я никуда не торопился, срочных дел не было. Когда я ее прочел во второй раз, она мне понравилась. Пьеса написана для двух актрис, и это абсолютно новый опыт был для меня. Тем не менее, она совсем не похожа ни на антрепризу, ни на вымученный юбилейный бенефис — это совсем другого рода пьеса. Это лирическая, порою печальная, но очень ироническая история с тонкими шутками. Очень «дамская», нежная и трогательная история — во многом про семью, про возраст, про быстротечность жизни. Про ощущение, что день катится к закату – и по этому поводу очень много размышлений. Несмотря на большую разницу в возрасте, обе героини подводят итог. Но что нам всем страшно нравится – всё это происходит не с тяжеловесной мрачностью, а с галльским изяществом, с галльским, пусть печальным, но юмором. А в итоге оказывается — правильно или неправильно – но это была моя жизнь! Всё, ее уже не вернуть, она одна. Значит, мы прожили ее именно так. Но давайте (пафос-то в чём!) оставшиеся дни — а мы не знаем, сколько их есть — проведем с высоко поднятой головой и взглядом в небо – не во мрак черный, не в туннель.. И заканчивается история именно так, можно сказать, даже оптимистично.
Что для вас эта пьеса? Чем близка?
Во-первых, помимо пьесы, это возможность очень плотно, подробно, каждодневно поработать с двумя замечательными актрисами. Именно с этими актрисами у меня были лишь краткие встречи: с Татьяной Борисовной – в «Докторе Живаго», с ними обеими – в спектакле «Я вернулся в мой город». А здесь выпала возможность поработать полноценно с двумя опытнейшими, умнейшими, остроумнейшими актрисами. Кроме того, у меня давно не было (наверное, совсем не было) спектакля для двух человек. Три – было, а здесь двое – и это новый интересный опыт.
Во-вторых, это французская, но современная пьеса, и поэтому она ощущается абсолютно сегодняшней, нашей, без привязки к какой-либо стране, национальности.
Полгода назад я выпускал спектакль по произведениям Мопассана во Франции – и тоже ощущал вот эту «сегодняшнесть» — всё это, на самом деле, очень современно. А тут даже языка не надо ломать, углубляться в построение фраз – в пьесе наш сегодняшний современный язык.
А в третьих, в этой пьесе — моя излюбленная тема – Женщина. Женщина в современном мире, в социуме и с собой. На самом деле, французская женщина ничем не отличается от русской, и спектакль про это. Зрители с первых же секунд забудут про французское происхождение пьесы, хотя мы ничего специально для этого не делаем. Пусть одну зовут Марго, а другую – Клод, но всё равно они наши, русские… В любом – даже небольшом городе России — эта история могла произойти, и мне это интересно. Это чистая беспримесная женская история, и снова можно бесконечно признаваться в любви всем женщинам, всех возрастов.
Проще репетировать с двумя или большим количеством артистов?
Иногда в тяжелую минуту, в тяжелый день и в тяжелую репетицию мне кажется, что лучше сейчас поставить цирковое представление с большим количеством акробатов и диких зверей… А когда всё хорошо, я себя прекрасно чувствую, и мы все живем в единой тональности (а это чаще всего и бывает) , то возникает особое наслаждение, что актрис всего две.
Это и наслаждение, и новый опыт, и удовлетворение, и радость.
Вы говорили, что спектакль не привязан к каким-либо датам, к какой-либо стране. Тем не менее, он планировался к творческому юбилею великолепной Натальи Орловой….
Да, но в силу сложившихся обстоятельств мы делаем его чуть позже. Это такой подарок и для нее, и для Татьяны Борисовны Кузнецовой. Тем не менее, никакой превалирующей линии или главной роли нет. Актрисы в этом спектакле абсолютно равнозначны. И если бы мы это делали даже к юбилею, а не по следам, как сейчас, это было бы написано только на афише. Это мощная полноценная история для двух актрис, чем она нас и привлекла. Здесь нет какого-то центра, когда кто-то главный, а второй – помогает (подыгрывает, как говорят в театре). Нет, это бенефис двух мощных опытных актрис.
Каждая пьеса все равно приносит что-то новое. Что для Вас в этой пьесе, в этом опыте новое?
Какое-то пронзительное ощущение конечности жизни, выросшие дети: героини бесконечно говорят об этом в пьесе. Когда рождается ребенок и ты держишь этот комочек на руках, то думаешь, что это — самое главное в жизни, что это – навсегда. А потом в жизни наступает такой момент (в пьесе есть пронзительные монологи), когда ребенок вырастает. И как бы всё ни было в жизни замечательно, вдруг оказывается, что ты ему не нужен и у него своя, отдельная жизнь — наступает совсем другой период…
Героини всё время прокручивают эту ситуацию – что же произошло такое? Почему? Мы же вроде не допускали ошибок! А оказывается, всё конечно. Неожиданно возникает какое-то пронзительное подведение итогов. И вроде бы не Достоевский, не какие-то серьезные писатели-мыслители, все серьезные темы проговариваются и проживаются как-то между делом, играючи, шутя. … При этом возникает вот эта самая пронзительность – вот чем эта пьеса для меня внове.
Есть какие-то удивительные редкие осенние дни, — когда еще ясно, солнечно, но листва уже опала, солнце вышло осеннее… А ты где-то там — лесу, в поле, на пригорке, и возникает вот такой осенний свет – он вроде бы прожигает, но уже это не лето, — осень. И ты ощущаешь ее и по всем запахам, по воздуху, по этому костерку – вот и пьеса такая для меня…Это настроение, эти запахи, этот дух я, кстати, ощутил в процессе подбора музыки. И когда актрисы правильно существуют – они это транслируют.
Светлана Мазур КУЛЬТУРА 09 июня 2022
Две женщины случайно встречаются ночью на обочине дороги. Одна убежала от мужа и взрослой дочери, которым нужна была только в роли домохозяйки, вторая — из дома престарелых, куда ее поместил сын. Так начинается спектакль «Беглянки» — премьера Театра имени В. Ф. Комиссаржевской. Лирическую комедию поставил главный режиссер театра Леонид Алимов по пьесе Кристофа Дютюрона. А беглянками стали две заслуженные артистки России — Наталья ОРЛОВА и Татьяна КУЗНЕЦОВА. Их героини проживают авантюрную, забавную историю, круто изменившую судьбу каждой, и делают это легко, остроумно и трогательно. Зрителям есть чему поучиться, о чем подумать и поговорить.
— Наталья Михайловна, почему именно премьерой «Беглянок» вы решили отметить свой юбилей — 55 лет на сцене? Все‑таки это спектакль на двоих, и его успех пришлось делить поровну с Татьяной…
Наталья Орлова: — Я ненавижу юбилеи и бенефисов устраивать не собиралась. И вдруг однажды прихожу в гримерку — лежит у меня пьеса. «Что это?» — спрашиваю. «А ты почитай», — говорит Тамара Михайловна Абросимова, народная наша артистка, с которой мы уже пожизненно и в гримерке, и вообще. Я начинаю читать — и не могу оторваться. И что‑то во мне такое всколыхнулось. Ну, думаю, надо, может, это и сыграть? Дала почитать пьесу Тане Кузнецовой, моей давней партнерше, талантливому человеку, потому что увидела именно ее в одной из двух ролей. Предложила сыграть — она согласилась. Нашему главному режиссеру Алимову Леониду Александровичу пьеса тоже понравилась, и он с ней тут же пошел к Виктору Абрамовичу Новикову, нашему художественному руководителю. Виктор Абрамович позвал нас с Таней и сказал: «Девочки, я так рад, что вы захотели сыграть на Малой сцене». И нам уже деваться было некуда, хотя мы о Малой сцене не думали… За семь месяцев родился этот спектакль — можно сказать, недоношенный ребенок.
Татьяна Кузнецова: — Еще какой доношенный — сейчас так долго вообще не репетируют.
Н. О.: — Это правда. Поначалу мне очень тяжело работалось… Я даже говорила: давайте возьмем другую актрису.
— Вместо вас?
Н. О.: — Вместо меня. Но Алимов сказал: ни в коем случае.
— Если продолжить ваше сравнение рождения спектакля с рождением ребенка — у вас просто был токсикоз.
Т. К.: — И сложные роды.
Н. О.: — Мы не ели, не спали, когда спектакль создавали.
Т. К.: — Это все‑таки переводная вещь, и хотелось выдержать ее стилистику, вскочить в нее, присвоить себе эту французскую легкость, моментальный переход от разных эмоций, от одной интонации к другой… Во Франции роли беглянок исполняли знаменитые актрисы, а мою — вообще стендаперша, ну очень там популярная. Мы посмотрели в записи — они играли в стиле варьете: гэги — гэги — гэги.
Статья по теме:
В Эрмитажном театре начал работу Петровский конгресс
Н. О.: — Да, и был момент, когда мы это увидели — и тоже давай наяривать на репетиции в этом же ключе: а-ха, ха-ха!
Т. К.: — А потом убрали все это. Было понятно, что такого смеха всю дорогу не будет и не должно быть. У нас другая школа: проживания, переживания, пропустить через себя…
Н. О.: — Наши героини не плоские, они многогранные, играя их, нам было что развивать в себе. Когда мы с Таней обсуждали пьесу, у каждой возникали какие‑то ассоциации из собственной жизни.
— Вам тоже случалось от чего‑то убегать?
Т. К.: — Каждый, наверное, должен через это пройти. Человек рожден для развития души, и если она вдруг перестала развиваться и просит чего‑то иного — не нужно бояться все сменить и убежать. Необязательно из дома в никуда — с чемоданом, на эмоциях. Можно совершить бегство из нелюбви в любовь, в понимание, в саму себя. Вот героиня Натальи Михайловны, она постарше, снимает с моей, более молодой, всю шелуху, все лишнее и наносное, как с луковицы…
Н. О.: — И пускает ее в другую жизнь.
Т. К.: — Предлагает: да попробуй ты наконец живой огонь, а не электрический камин, образно говоря. Вообще это обоюдная история: одна героиня дает другой новый взгляд на жизнь, а вторая своей старшей подруге жизнь просто продлевает. Кажется, таких спектаклей о женской дружбе еще не было.
— Зато о женском соперничестве — полно. Например, «Театр» по Сомерсету Моэму, в котором вы тоже вместе играете и героиня Татьяны побеждает соперницу своим искусством и женскими хитростями. В жизни приходилось делать нечто подобное?
Т. К.: — В «Театре» взрослая женщина влюбилась в молодого мужчину. В моей жизни такой ситуации не было, но когда я готовилась к спектаклю, спрашивала про нее, читала, смотрела. И поняла, что это очень сильная привязка, вот просто на физическом уровне — как наркотик. Когда такой союз распадается, женщина просто начинает умирать. Как из этого выходить? Мою Джулию спасает сцена.
— Как сказал один комик одной инженю, покинутой возлюбленным, в рассказе Чехова «Месть»: «Искусство — самый радикальный утешитель».
Н. О.: — А если женщина не актриса и вообще не имеет отношения к искусству — в чем искать спасение?
Т. К.: — В своем любимом деле или увлечении, в каком‑то творчестве другом.
— Вам проще — у вас на эту тему богатый театральный опыт.
Т. К.: — У меня в «Театре» уже третий любовник. Когда первый — Ваня Васильев — возмужал, взяли Игоря Андреева. Он чудесный, легкий, с юмором, но уехал в Москву. Игорь — брат Паулины Андреевой, и она его все‑таки переманила. Я плакала: прощай, моя любовь! Сейчас ввели молодого актера — Женю Кошелева, красавца-героя. Боюсь, как бы и он не сбежал в кино. Уже тащат, уже весь в пробах.
— В «Театре» исполнительницей роли вашей юной соперницы оказалась собственная дочь. Не жалко затмевать ее по сюжету своим немыслимым талантом?
Т. К.: — Ну это же не мы с Варей, а созданные нами образы. И потом, я же говорю ей в финале: «Вы будете хорошей актрисой, я вам обещаю».
— Хорошей актрисой она уже стала?
Т. К.: — У нее все впереди. Мне очень нравится, что Варюшка делает в «Докторе Живаго». Она там играет Тоню Громеко — и как она прочитала прощальное письмо любимому мужу перед отъездом в Париж!
Н. О.: — Сегодняшняя молодежь — классная. Свободные люди, раскрепощенные. Мы с внучкой на одной жердочке сидим и на все темы можем говорить. Понимаем друг друга с полуслова. Мне нравится и ее окружение, и как она мыслит, и к чему стремится, и ее свежий взгляд на жизнь и на искусство. Она и меня этим питает. А моя дочка — вообще мой талисман: не пропускает ни одного моего спектакля, приводит друзей и очень гордится своей мамой, а если делает замечания — всегда оказывается права. И всегда подскажет какое‑то важное, интересное и небанальное решение.
Т. К.: — Мои студенты в Институте кино и телевидения делают интереснейшие вещи. Вот недавно показали отрывок из «Преступления и наказания» — диалог Сонечки Мармеладовой и Раскольникова, — и я поняла, что мне даже ничего поправлять не надо. Чуть-чуть мальчишке подсказала — и вдруг он выдал такое… Думаю: как?! Это просто очень круто.
— Битва за роли в театре наверняка бывает не менее страстной, чем за возлюбленных. Можно ревновать свою роль к другой актрисе?
Т. К.: — Ну наверное. Но я, например, если появлялся второй состав, просто отдавала свою роль другой актрисе. Кроме одного случая, когда поступить так не могла. Я тогда сидела, смотрела, что они делают на сцене, и тихо ревновала. Но открытых конфликтов я не знаю. Понимаете, руководитель театра Рубен Сергеевич Агамирзян был светлый человек, театр состоял из его учеников, и было единство, без которого в театре очень тяжело. Эта традиция, слава богу, осталась. Вот у нас с Натальей Михайловной получился такой джазовый спектакль, и в этом его прелесть, мы друг дружке можем помогать и что‑то менять по ходу пьесы.
Н. О.: — На третьем спектакле финал у нас получился чуть иначе. Я попросила: Танюша, сделай так, чтобы я заплакала. И она сделала. У меня ком в горле стоял от ее пронзительной интонации. Это когда наши героини встретились после разлуки, и она увидела, какой я стала развалюхой.
Т. К.: — Ничего себе развалюха! После премьеры «Беглянок» знакомые меня спросили: а сколько лет Наталье Михайловне — уже шестьдесят пять? Я ответила: не знаю.
Н. О.: — Когда меня спрашивают, я никогда не признаюсь: кто хочет, тот увидит. Иногда, правда, лет десять скидываю. А мне говорят: ой, а так хорошо выглядите. Ну, думаю, маловато скинула.
— Проклятый вопрос: что делать женщине, у которой душа молодая, а дата в паспорте… скажем так, другая?
Т. К.: — Оставаться верной своей женской природе. Потому что мы частенько ее забываем: или ноем, как дети, или работаем, как мужики. Вот Наталья Михайловна даже мужскую работу будет делать по‑женски изящно и изумительно. У нее можно учиться и учиться. А еще тому, какой это каждодневный труд души — взращивать любовь. Наталья Михайловна знает про это лучше, она всю жизнь в красивом, чудесном браке.
— Наталья Михайловна, не могу не спросить: как ваш знаменитый муж спортивный комментатор и телеведущий Геннадий Орлов прокомментировал премьеру «Беглянок»?
Н. О.: — Сказал: «Мне так жалко женщин стало». Спектакль ему понравился. Геночка у меня очень любит театр и все понимает. Еще когда он был футболистом, куда бы они ни приезжали — всюду ходил по театрам и музеям. Он и меня приучал к прекрасному, а когда привез в Ленинград, привел к замечательному педагогу по речи, настоящей аристократке. Сам он ходил на курсы в Театральный институт, работал над артикуляцией. А я записывала его репортажи, и он их потом прослушивал. С тех пор так и продолжаем вместе работать над собой.
— Правда, что вы дружили с Иосифом Бродским и даже жили в его полутора комнатах некоторое время?
Н. О.: — Мы провели там, по‑моему, две ночи. Иосиф сам нам это предложил и ушел, а мы спали на его большом кожаном диване. Входили в его полкомнаты через шкаф, который был обклеен яичными гнездами. Его родители были дома, и, когда мы с ними завтракали, я услышала шорох за дверью. Выхожу — и тут же соседка как отбрыкнет от двери! Меня это тогда настолько поразило, что я запомнила на всю жизнь. Помню, как мы шли с Иосифом по Литейному, и он выглядел таким франтом в куртке из искусственной замши, которую ему прислали из Америки, и о ботинок зажигал спичку, чтобы прикурить сигарету. Мы были из одной компании, я не считала Бродского каким‑то небожителем, но стихи его записывала в тетрадку. Молодые, несмышленые, мы собирались театральными компаниями, в какие‑то игры играли, обсуждали, кто что прочитал, тогда было неприлично не читать, любили джаз. Но и сейчас по поводу возраста переживать, по‑моему, не стоит, надо воспринимать его как данность. И продолжать увлекаться, вдохновляться жизнью, любить.
Т. К.: — Позволять себе.
— Что?
Т. К.: — А что душа просит.
— Душа часто хочет еще потрудиться, а заниматься любимым делом уже не дают: культ молодости процветает во многих компаниях. В театре, правда, героини спектаклей бывают разных возрастов…
Н. О.: — Однажды в молодости я замещала заболевшую возрастную актрису. Седые волосы мне делали, гримировали соответственно. А когда актриса поправилась, Рубен Сергеевич мне сказал: ну вот и все, больше тебе не надо это играть, еще наиграешься возрастных ролей. У Агамирзяна такое было кредо. А сегодня возрастные роли часто отдают молодым.
— А если когда‑нибудь все роли вдруг достанутся тем, кто помоложе?
Т. К.: — Будем сочинять себе роли сами. Бывает очень трудно принять ситуацию, когда у тебя что‑то несправедливо отнимают или не дают того, чего тебе хочется и чего ты действительно заслуживаешь. Но потом вдруг оказывается, что взамен тебе было уже приготовлено что‑то другое, более интересное и нужное именно сейчас. Мы же не знаем до конца своей судьбы.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 103 (7186) от 09.06.2022 под заголовком «От судьбы не уйдешь, но можно убежать».