16+
По мотивам одноименного романа Сомерсета Моэма в 2-х действиях
Режиссер – з.а. России Маргарита Бычкова
Художник – Александр Храмцов
Художник по костюмам – Ника Велегжанинова
Ассистент художника по костюмам – Юлиана Кошкина
Музыкальное оформление – з.р. культуры России Владлен Неплох
Хореография Марии Кораблевой
Режиссер видеоряда – Кристина Кутчер
Стилист – Сергей Сирин
Обычная жизнь актеров и театр «изнутри» всегда интриговали зрителей. Тонкая, ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым корыстолюбцем. Даже любовная страсть для нее становится этапом совершенствования актерского мастерства… В итоге Джулии приходится признать, что ее главный роман – театр…
Премьера состоялась 12 апреля 2015 г.
Продолжительность спектакля — 3 ч. 10 мин. с антрактом
Действующие лица и исполнители:
| Джулия Ламберт, актриса, жена директора театра | з.а. России Татьяна Кузнецова |
| Майкл Госселин, директор театра | з.а. России Евгений Иванов |
| Том Феннел, бухгалтер | Евгений Кошелев |
| Долли де Фриз, подруга Джулии | з.а. России Наталья Орлова |
| Эвис Крайтон, молодая актриса | Варвара Репецкая/ Мария Когутницкая |
| Роджер, сын Джулии и Майкла | Семён Авралёв |
| Чарльз Тэмерли, поклонник Джулии | Александр Анисимов |
| Эви, горничная и костюмерша | з.а. России Татьяна Самарина |
Пресса о спектакле
О выборе
Почему «Театр»? Мне кажется, что когда драматурги пишут пьесы, они верят, что когда-нибудь родится актриса или актер, которые это сыграют. Моэм как будто знал, что в Ленинграде родится такая актриса. В этом романе ее душа, мысли. Так увидела я. Наверное, в каждом театральном городе мира есть своя Джулия Ламберт. В Петербурге — это Татьяна Кузнецова. Подобралась удивительная актерская и закулисная команда. В роли близкой и странной подруги Джулии Долли — искрометная Наталья Орлова, Татьяна Самарина — ангел-хранитель Эвви, муж Майкл — Евгений Иванов, друг всей жизни — лорд Чарльз – Александр Анисимов, молодой человек, который произвел сильное впечатление на Джулию (Том) — Иван Васильев. Роль сына Джулии по очереди играют молодые артисты Владимир Кузнецов и Александр Ганелин. Совсем юная миленькая Варвара Репецкая в роли Эвис Крайтон.
О театре
Наш спектакль в театре им. Комиссаржевской – это театр в театре. Все действие происходит в гримерной Джулии. Мы не знаем, как по ту сторону. Мы знаем только то, что происходит в ее гримерной. Мы видим закулисную жизнь артиста, когда ему плохо или очень плохо. Перед нами 46-летняя Джулия Ламбрет. Ее женская красота все еще сильна, а душе больно, она устала. Безусловно, у нее есть потрясающий муж. Он создал для нее театр. Но личной жизнью Джулии уже 17 лет был только построенный для нее театр. В романе есть фраза, почти по Фрейду: «Может, она и стала великой актрисой, потому что ей сцена заменила физическую близость». И это правда. Театр — это сублимация.
О любви
Я могу себя представить, будучи актрисой, когда стучат в дверь гримерной, войдет сейчас молодой человек, будет мять программку в руках, говорить, что я вас знаю с 16 лет. Я могу понять, как это подкупает. И начинаешь представлять, как входишь к нему в комнату в коммунальную квартиру, где стена увешана моими фотографиями. Вот так попала и Джулия. Но она великая актриса. Прожив этот роман с молодым человеком, она повернула его во благо профессии. И, как говорил ее учитель Джим Лонгтон, теперь она может сыграть Федру.
Об эпохе
На мой взгляд, в нашем театре, который носит имя великой Веры Комиссаржевской, должен быть такой спектакль, посвященный актрисе. Да, ее зовут по-другому, но она еще застала ту эпоху, дух женского театра, время становления. Нам очень захотелось окунуться в то время. Англия. 1937 год. Это джаз. У нас весь спектакль звучат блюзовые и джазовые мелодии именно тех годов. Это время «Великого Гэтсби». Интерьеры выдержаны в английском стиле Макинтош: все очень графичное, белое. Повезло, что у меня есть потрясающий художник по костюмам Ника Велегжанинова и гример-визажист Сергей Сирин, которые чувствуют это время. Мне кажется, когда люди увидят любимых и знакомых артистов в этом антураже, они не поверят своим глазам. Это здорово, когда актриса пройдет по залу, и будет пахнуть дорогими духами. И зритель начинает вдыхать и смаковать эти ароматы, атмосферу театра.
Но мы не пытаемся воспроизводить Англию доподлинно. Мы делаем этюды на тему Англии того времени. Мы играем в Англию. Мы, русские артисты, пытаемся быть английскими артистами. И в этом тоже есть какой-то смак. Есть такой театральный термин «фига в кармане». Мы все время прикидываемся, в хорошем смысле.
О фантазиях
В спектакле есть второй план. Мы активно используем видеоряд: режиссура, операторская работа – это сделали наши студенты, молодые ребята из Университета кино и телевидения, с курса Сергея Снежкина. Мы нашли редкие кадры из постановки «Дамы с камелиями» 1994 года, в которой роль Маргариты Готье играла Татьяна Кузнецова. Спектакль начинается с того, что Джулия Ламберт (Татьяна Кузнецова) смотрит на себя в спектакле 20-летней давности. Экран — это ее фантазии, воспоминания, размышления. В интимные моменты в ее сознании возникает некий видеоряд, и мы видим эту картинку, то, что происходит в голове у Джулии. О чем она сейчас думает, что себе представляет. Любовник рядом с ней, а мысли далеко. Она – актриса, у нее все время и по каждому поводу фантазия. Это актерская природа, ты от нее никуда не денешься.
О «дурах»
Мне было интересно после постановки камерного спектакля «3D» («Три дуры, три дороги, три души») вернуться к исследованию женской сущности, женских ошибок. Я прекрасно понимаю, что такое общаться с человеком, который моложе тебя на много-много лет. Я хочу, чтобы женщины, сидя по ту стороны рампы, увидели себя на месте Джулии Ламберт. Ей повезло, что она актриса, она нашла выход в новой роли. Но ведь это редкость. А сколько примеров таких романов у обычных женщин в возрасте. Когда реально сносит голову. Мы должны понимать, ладно, случился роман с неким красавцем-полуальфонсом. Дамы, ну вы себя-то все-таки помните! Не пополняйте после этого 3D-психушки.
Об артистах:
Казалось бы, играть артисту в спектакле об актерах — проще, чем в любой другой пьесе. А мой персонаж в финале говорит фразу, которая может быть лейтмотивом всей нашей истории: «Не будьте естественны. На сцене не место этому. Здесь все — притворство. Но извольте казаться естественными». На самом деле артисту играть артиста гораздо сложнее, чем любого другого персонажа. Наша история должна получиться немножко «над» ситуацией. Хотелось бы, чтобы возник духовный разговор о предназначении и сути каждого человека, о творчестве, о Театре с большой буквы.
Об исполнительнице главной роли
С Таней Кузнецовой мы играем вместе очень давно: наша первая сценическая любовь случилась много лет назад в спектакле «Дама с камелиями». Затем были «Sex comedy в летнюю ночь», «Игрок», «Месяц в деревне»… Этот сценический роман продолжается два десятилетия, но моя любовь к ней стала еще больше, глубже. Она меняется, и я меняюсь. Таня с годами, как хорошее вино, букет которого расцветает. Она и партнер удивительный: очень требовательный и в то же время мягкий и тактичный. С такими, как Таня, невозможно работать в полноги, халтурить, не любить ее персонажа. Даже на репетиции я не могу позволить себе быть не в форме. В идеале так должно быть по отношению к каждому партнеру, но в жизни подобное случается далеко не всегда. У актеров есть такая присказка: ищи спасения в партнере. Она — великолепная, и не даст мне утонуть…
О Майкле
В этом спектакле я играю Майкла, мужа главной героини. Этот персонаж — яркий, эксцентричный, прагматичный, жесткий и, одновременно, — мудрый и любящий. Майкл появился в театре благодаря своей красивой внешности, и Джулия сразу в него влюбилась. Но красота – вещь проходящая. И, с рождением их сына Роджера, Джулия разлюбила Майкла. Его же любовь не ослабла со временем. И, поняв, что актер из него не вышел, он всю свою энергию, силы, направил на то, чтобы сделать свой театр, а Джулию в нем – звездой. В конечном итоге из него получился хороший режиссер, продюсер, организатор. Машина под названием «Театр Джулии Ламберт» закрутилась.
По сути, мы с моим персонажем почти ровесники. В этом возрасте человек начинает ценить простые вещи: любовь, добро, дружбу. Майкл, я думаю, тоже это ощущал. Он никому не позволит разрушить свою семью, свой театр, опорочить имя своей супруги. Майкл прекрасно видит и знает, что у нее — роман с молодым человеком, но не позволяет даже Долли, близкому другу семьи и продюсеру их спектаклей, переходить грань дозволенного в разговорах о Джулии. Он с ней резок, несмотря на то, что на кону стоит финансовое благополучие театра. Лишь однажды, не справившись с эмоцией, он произнесет в разговоре с Джулией загадочную и одновременно понятную фразу: «Нет ничего такого, что я бы о тебе не знал…». Для Майкла театр и Джулия – неразрывны, как сообщающиеся сосуды. Чтобы эта театральная машина работала, Джулия всегда должна быть в форме — без нее этот механизм просто рухнет.
О режиссере Маргарите Бычковой
Когда задают вопрос о женской режиссуре, я удивляюсь: режиссер для меня не может быть женского или мужского рода. Он или есть, или нет. Так же, как с актерами: или ты актер, или что ты делаешь в театре? Что касается Маргариты — это ее первая работа на Большой сцене (на Малой она уже сделала тонкий и пронзительный моноспектакль «Три дуры, три дороги, три души»). Как мне кажется, Маргарите-режиссеру очень помогает то, что она — хорошая актриса и великолепный педагог, и у нее получается объяснить и донести до актера свой замысел. Она чувствует тонкую актерскую природу, потому что сама – актриса тонкая, экспрессивная, ранимая, с необузданной энергией. Режиссер Маргарита Бычкова объясняет понятно, точно, и при этом старается никого не ранить. Тем не менее, она может быть жесткой, по-хорошему упрямой. Кроме того, я благодарен ей за то, что она позволила мне сыграть эту интересную и сложнейшую роль; за то, что доверила и доверилась. Причем — редкий случай! – когда я готов исполнять любую задачу, которую она поставит, даже самую невероятную, только потому, что я ей верю. Если мне режиссер Бычкова скажет, что нужно постоять на голове, я это сделаю. У нее есть талант убеждения. На таких, как Маргарита, и театр держится. Дай ей Бог! И удачи всем нам.
— Маргарита, почему для инсценировки Вы обратились к Сомерсету Моэму и выбрали пьесу «Театр»?
— Я хочу, чтобы зрители попали в закулисье: действие пьесы происходит в гримёрной Джулии Ламберт. Декорация не меняется. Зритель видит, как формируется сценическое пространство, опускаются софиты. И мы встречаем Джулию Ламберт в тот период жизни, когда ей 46 лет, когда женская красота, в силу актёрского мастерства, ещё есть, а душа устала. Она каждый день на сцене. У неё потрясающий муж, создавший для неё этот театр. Но сейчас актриса устала, ей всё опостылело. И тогда в жизни этой женщины неожиданно появляется новое чувство, появляется мальчик, на 25 лет моложе неё. И зрители со стороны увидят, какового это – жить с актрисой, ведь её муж столько лет рядом, они воспитали сына. И Джулия очень переживает всю эту ситуацию, которая разворачивается в спектакле. И прожив этот роман, она оборачивает это во благо профессии. Она становится ещё прекраснее, моложе, профессиональнее: «Теперь я могу играть Федру», — говорит она.
— У вас было желание именно поставить? А сами не хотели сыграть эту роль?
— Нет. Леди Макбет Мценского уезда – да, а Джулию Ламберт – нет, она тоньше, утончённее. Драматурги, когда создавали свои произведения, наверное, думали, что когда-нибудь появится актриса, которая станет воплощением этого образа. Наверное, если бы не было такой актрисы, как Татьяна Кузнецова, не возникала бы идея инсценировки такого романа. Наверное, в каждом театральном городе страны есть своя Джулия Ламберт. В Петербурге это Татьяна Кузнецова. Когда-то был такой спектакль «Дама с камелиями», который 11 лет шёл на аншлагах. Я тогда только пришла в театр. И у меня спектакль начинается с того, что Таня (в роли Джулии Ламберт) смотрит на себя в прошлом – и идут кадры из этого спектакля.
— «Театр» Моэма несколько раз экранизировали – советская и зарубежная постановка. С каким из этих фильмов можно было бы сравнить Ваш спектакль?
— Мне нравится и зарубежная, и советская постановка. Что-то я даже заимствовала для своего спектакля. Если есть в жизни что-то красивое – то нужно это взять и подать так, чтобы на основе этого родилось что-то своё.
— Постановку можно назвать классической или вы решили её «осовременить»?
— Трактовка романа — классическая. Осовременивать текст и героев никто не пытался. Напротив, хотели уловить дух времени. Это время «Великого Гэтсби», джаз, блюз, стиль. Музыка, наряды, мебель будут именно такими. Единственное, будет создан некий второй план — видео, показывающее то, что происходит в голове у героини: её воспоминания, прошлые роли, так сказать, визуализация мыслей и чувств.
— Этой весной на экраны вышел фильм «Батальон», в котором у вас была роль.
— Когда я прочитала сценарий, я поняла, что это удивительный фильм. Мне повезло в «Батальоне», ведь, наверное, я единственная актриса, которая надевала меха, бриллианты и шёлк, а других всех налысо побрили и одели в шинели. Думаю, после этого фильма у молодых девчонок началась новая ступень, этап в их творчестве. Я прочувствовала на себе ту эпоху. Дмитрий Месхиев — очень жёсткий режиссёр. Была такая любопытная история. Я человек, не обладающий музыкальным слухом, и фортепиано для меня космический аппарат. И вот уже всё прочитано, утверждено, и скоро должны начаться съёмки. А мне, по сюжету фильма, нужно аккомпанировать дочке и играть «Травиату» Верди. Не придала этому значение – решила, дублёр будет. А режиссёр говорит: «Нет. Всё, учи!». То ли припугнуть так решил, то ли это было бесконечная вера в мои силы со стороны режиссёра. Я две недели разучивала «Травиату» двумя руками – по пальцам. А оказалось, на съёмки всё-таки был приглашён дублёр, но когда я Диме сыграла сама, он говорит: «Не ври». Я не поняла: «Что не ври?». «Бычкова, не ври, что не умеешь играть на пианино!». И когда уже снимали саму сцену, не стали использовать даже фонограмму.
— Как вы считаете, такие фильмы нужно снимать?
— Я счастлива, что есть такое кино. Сильные сцены. И гордость испытываешь за страну, сродни той, когда играют наш гимн и поднимается флаг. Я запомнила эти ощущения, еще когда стояла на пьедестале почёта в юности, занимаясь художественной гимнастикой. И этот фильм – не «ура-патриотизм», он глубже. И не стоит забывать, что отношение у поколения тогда и сейчас ко многим вещам было другое. Думаю, молодёжи будет, над чем задуматься.
На такие запросы — насчет славного вечерка — есть релевантные ответы. Вот, в частности, «Театр».
Актриса Маргарита Бычкова, вступив на режиссерское поприще, избрала материал беспроигрышный. Самоигральный. Обреченный на успех. Роман Сомерсета Моэма «Театр», сюжет которого все знают наизусть если не по экранизации Иштвана Сабо с Аннет Беннинг, то уж точно по латвийскому фильму 1978 года с Вией Артмане. Как приятно, отрадно и утешительно поглядеть на жизнь знаменитой английской артистки, которая в середине пятого десятка завела романчик с хлыщом–карьеристом, годящимся ей в сыновья, а тут еще красавец–муж — режиссер, юная соперница, великосветские подруга и поклонник и, главное, практически неограниченное количество поводов менять туалеты.
Этими поводами художник по костюмам Ника Велегжанинова воспользовалась на всю катушку (прибавим «ниток» — выйдет каламбур). Завороженная и восхищенная публика увидит Джулию Ламберт (Татьяна Кузнецова — спектакль поставлен на нее с бенефисным размахом) в зеленом бархате и в красном бархате, в брюках и блузке ришелье, в кремовой нижней сорочке и сценическом костюме Медеи, в элегантном дневном наряде и в блескучем вечернем, в… Фоном для этого двухактного дефиле служит стильная декорация Александра Храмцова: белый павильон, выдержанный во вкусе эпохи модерн, на его средней стене, когда это гримерка Джулии, — огромное обрамленное лампами зеркало, оно же может быть окном, за которым открывается мансарда Тома, того самого хлыща–бухгалтера. Боковые стены стоят к кулисам не вплотную, и мы видим всех персонажей на пути из кулисы к двери, ведущей внутрь павильона, видим служителей в черном, распахивающих эти двери или принимающих отыгравший реквизит. Мало того, герои все время выходят из зала, по залу бегают, ведут диалоги, стоя на сцене и в проходах партера, через головы зрителей, а то и напрямую к ним обращаются, делая их соучастниками этой игры. Игра такая: актеры Театра Комиссаржевской не скрывают, что только понарошку прикидываются британскими актерами из романа Моэма, а на самом деле это мы, ваши любимцы, и посмотрите, как ловко мы умеем подать репризу и уйти на аплодисменты. И нам хорошо вместе, а эта жизнь за стенами театра — тьфу на нее! Забудем! Зато наш театр — красивый, приятный, вообще всецело friendly.
Ну, отдельные злопыхатели, возможно, скажут, что театр эдакого сорта — мещанский. И таким он, кстати, был и в 2005–м, и в 1975–м, разве что видео тогда не имелось — а тут видео вполне толковое (от режиссера Кристины Кутчер). Другие ответят: мол, навевать сон золотой полезно в целях социально–психотерапевтического умиротворения. Не знаю, кто тут прав, не возьму ничью сторону. Замечу лишь, что ровно здесь же третий сезон идет спектакль Александра Баргмана «Ночь Гельвера», где все его создатели занимаются театром как искусством, где трагическая история, рассказанная с необыкновенным художественным качеством, переворачивает твое сознание и надрывает сердце. Тут зрителю главное — не перепутать цель, а потому дорогу: «Ночь Гельвера» — на Малой сцене, а «Театр» — на Большой.
Роман Моэма у нас стал широко известен в 1978 году — после выхода на телеэкраны его экранизации, осуществлённой на Рижской киностудии Янисом Стрейчем. Сумев сохранить повествовательную канву истории последней любви актрисы Джулии Ламберт, Стрейч воочию показал профессиональный баланс героини между реальностью, на которую порой жизнь не стоит тратить, и театральным иллюзорным миром, в котором можно выплеснуть нерастраченные эмоции и укрыться от дураков.
Подлинность каждого кадра удивительно сочеталась с открытостью для зрителя внутренних монологов и диалогов Джулии, что придало фильму шарм спектакля, в котором исполнитель играет для вас и только для вас. Латвийский телешедевр, главную роль в котором исполнила незабвенная Вия Артмане, оказал эстетическое воздействие как минимум на два поколения соотечественников, и, вероятно, среди посетителей Комиссаржевки таких «очарованных» немало. Однако режиссура тем и интересна, что в одной и той же истории творцы изыскивают свои ракурсы и темы.
Проецируемые на стены белоснежного павильона (художник Александр Храмцов) кадры жизни Джулии, в которых она не притворствует и не наигрывает, сопровождают действие как намёк на то, что остаётся за рамками декорации. «За рамками» также живут и службы театра, работу которых во время действия позволено наблюдать публике в зазорах между порталом сцены и стенами павильона: принесли, забрали, открыли, подали… И, думается, это не промах, а намеренный акцент театрализации чужого бытия.
Посмеяться тоже есть над чем: отменное чувство юмора, присущее Бычковой, позволяет обналичить, например, посещение Джулией и Томом спектакля с участием Эвис Крайтон (её роль исполняет Варвара Репецкая). Этим спектаклем оказывается… «Чайка», и оттого реплика «Когда начинаешь, приходится брать, что дают» в устах Эвис, играющей Нину Заречную («Люди, львы, орлы и куропатки…»), превращается в перворазрядную шутку. Бычкова часто заставляет актёров апеллировать к залу: то зрители должны передать записку Тому, то в рядах находятся «знакомые» Джулии, то Долли, обличающая Джулию в связи с Томом, указывает на зал, как на олицетворённое общественное мнение.
Но в отличие от повлиявшего на умы телефильма (вполне раскрывшего классика!) постановка Бычковой рассказывает не об уникальной актёрской мудрости, рождённой слиянием жизненного опыта и таланта, а о конкретной истории актрисы, на излёте своего женского века полюбившей не равного ей по возрасту мужчину. Занимать очарования хрупкой Татьяне Кузнецовой, исполняющей роль Джулии, не приходится. А благодаря стараниям художника по костюмам Ники Велегжаниновой Кузнецова удивительно напоминает здесь Марлен Дитрих — символ утончённой красоты. И поневоле моэмовская мысль о том, что поклонники в первую очередь влюбляются в актёрский талант, отступает: на сцене живая женщина, у которой и кроме сцены проблем хватает — муж, сын, касса, навязчивая и нетрадиционная Долли (великолепная Наталья Орлова).
В итоге получается рассказ о том, как юный бухгалтер Том (Иван Васильев) влюбился в зрелую женскую красоту, но «перегорел» и обратился к красоте помоложе и посвежее. И в этой ситуации Джулия Кузнецовой не мстит (по Моэму), а просто продолжает жить работой (по Бычковой). Оттого-то поклонникам оригинального текста не стоит ждать ключевой сцены, в которой Джулия, раскрывая свою женскую и актёрскую суть, уничтожает на подмостках свою конкурентку в любви Эвис Крайтон. Сцены этой тут нет, и оттого финал спектакля может для кого-то грянуть как гром среди ясного неба. Чтобы этого не случилось, лучше сразу переключиться на почти безукоризненную эстетику постановки и получить удовольствие от созерцания.
Все замолкает, как только Джулия берет слово. Она не говорит о роли. Если вдруг и заходит речь об очередной постановке, то всегда с подачи директора театра — и по совместительству мужа — Майкла Госселина (Евгений Иванов), а прима лишь ахает и охает, заламывает руки и усердно интонирует, восклицает и вздыхает, жалуется и сердится. Не до игры ей — она мечтает… Мечтает о любви — Ламберт как-то сразу признается, что к Майклу охладела после рождения сына, — чувств не хватает… Но главное, Джулия мечтает, наконец, поесть. Поесть, как следует, не довольствуясь хлебцами и пустым чаем, и выпить того, что запрещено — стакан холодного пива. В общем-то, о еде грезят и Майкл, вынужденный соблюдать диету, поскольку очевидно склонен к полноте, и Том Феннел (Иван Васильев) — будущий фаворит Ламберт, у которого просто нет лишних денег.
Голод до жизни, до страстей человеческих — один из ведущих мотивов постановки М. Бычковой. Вокруг этого все вертится, оттесняя вопрос о природе актера, роли, закулисных интриг и собственно театра на второй план. Джулия как женщина и ее игра в счастливую семейную жизнь; любовь к мальчику моложе ее на 25 лет; предательство мальчика, поскольку тот испытывает чувства к начинающему дарованию, юной и невинной Эвис Крайтон (Варвара Репецкая); а рядом — муж, самовлюбленный эгоист, и поклонник-гомосексуалист Чарльз Темерли (Александр Анисимов) — среднестатистическая мелодрама, предназначенная для среднестатистического зрителя. И это тоже вполне себе театр.
Джулия Ламберт в исполнении Татьяны Кузнецовой — приятная очаровательная кокетка. Не интеллектуалка. Она не произносит остроумных речей, не делает выводов и особо не тратится на оценку ситуации, зато любит покрасоваться. Ей нравится выбирать платья, доставать их из шкафа, рассматривать и трогать, прикидывать и примерять. А нарядов для героини Моэма изготовлено великое множество — отдельное спасибо художнику по костюмам Нике Велегжаниновой. Помимо перламутрового халатика, под которым скрывается шелковая, цвета бледно-желтого янтаря, комбинация, Джулия предстает в приталенном дымчато-топазном деловом костюме, свободном золотистом коктейльном платье, изумрудном бархатном вечернем наряде, строгом черно-белом casual. Не женщина — драгоценность. И это не говоря о тех костюмах, в которых она якобы выходит на сцену: длинной глубокого синего цвета тунике в пол, с массивным колье — наряде, предназначенном для роли Медеи, и белом с красной окантовкой балахоне, сшитом для роли в готовящемся спектакле. Самого спектакля мы не видим, как не видим и финальной торжественной сцены, когда опытная Джулия берет у молодой дебютантки свое, справедливо отвоевывает предназначенную ей территорию. Вместо сцены триумфа один костюм сменяется другим, звучащая джазовая композиция — следующей, чередуются поклонники, мелькают кадры хроники, Татьяна Кузнецова, закатывая глаза и заламывая руки, произносит поставленным голосом текст Сомерсета Моэма, продолжая линию любви-бифштекса-пива, и два с половиной часа потихоньку протекают.
Люди в зале расслабляются, отдыхают, иногда смеются, временами аплодируют, повсеместно восторгаются нарядами, и все хорошо. Спектакль нравится. В финале — поставленный поклон, крики «Браво!», много-много цветов и бурные продолжительные аплодисменты. А как иначе? Театр все-таки.
История в романе Моэма завязана вокруг судьбы стареющей талантливой актрисы Джулии Ламберт, которую в спектакле Бычковой блистательно исполнила заслуженная артистка России Татьяна Кузнецова. Джулия, являющаяся по совместительству женой директора театра Майкла Госселина (Евгений Иванов/Александр Анисимов), переживает не лучшие времена и вынуждена играть в посредственных комедиях, лишь изредка поражая публику роскошным исполнением роли Медеи. Ее сын Роджер (Александр Ганелин/Владимир Кузнецов) вырос и зажил своей жизнью, чувства к мужу давно остыли, а мечтания сосредоточились, за неимением хороших пьес, вокруг бифштексов и пива, которых очень хочется, но нельзя. Джулия находится в прекрасной форме и по-прежнему вызывает восхищение у поклонников, но актрисе этого недостаточно, она скучает и тоскует. Зато с появлением молодого и влюбленного в нее бухгалтера Тома Феннела (Иван Васильев) ее жизнь наконец-то приобретает новый, насыщенный и яркий, как в рекламе, вкус и пробуждает спящую в ней страсть, из-за чего артистические эмоции Джулии переходят в личностные переживания.
Основная линия романа сохранена достаточно подробно, поэтому повествование развивается в соответствии с законами драматургии Моэма: как часто водится, молодой любовник Джулии оказывается жиголо и довольно скоро остывает к ней, влюбившись в юную, но совершенно бездарную актрису Эвис Крайтон (Варвара Репецкая). Именно с появлением ее героини связаны основные удачи спектакля, в частности, полное освоение пространства театрального зала. Поскольку в «Театре» наблюдается своеобразная игра театра в театр и воссоздание сцены и подмостков внутри реального храма Мельпомены, режиссер-постановщик предпочла перенести часть действия в зрительный зал, как бы предлагая зрителям вместе с Джулией и Томом последить за гротескной и неуместной игрой молодой актрисы. На выезжающей из недр сцены платформе Эвис Крайтон, подвывая и кружась, буквально кричит монолог Нины Заречной из чеховской «Чайки»: «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, – словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли… Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно».
Холодно и пусто – главные глубинные эмоции, которые призван культивировать этот спектакль. «Театр» – это история о фальши и притворстве, о том, что в мире мало настоящего и искреннего. Эти настроения прорываются сквозь изящно поставленный текст Моэма, сквозь тщательно и эффектно выверенные мизансцены, сквозь нарочито драматизированную декламацию диалогов. По сути, трагедия Джулии в том, что она всегда подменяет реальность игрой, что в ее мировоззрении люди становятся лишь сырьем, из мелких чувств которых она преобразует произведения искусства.
Настоящая боль кроется в том, что за великолепными костюмами (гардероб Джулии поистине вызывает радость у всех эстетов, это заслуга художника Ники Велегжаниновой) и декорациями видится намеренное украшение и искажение реальности. Но может ли эта мысль с легкостью добраться до зрителей, завороженных яркой игрой и богатой сценографией? Может ли спектакль стать протестом против «театральщины» в жизни? Ведь роман Сомерсета Моэма «Театр» написан именно об этом, а спектакль «Театр» в театре им. В.Ф. Комиссаржевской, напротив, становится как будто демонстрацией превосходства лицедейства и воспевает актерский бенефис, который все-таки всегда приятно наблюдать вне зависимости от глубинных антитеатральных настроений материала.
Елена Бачманова, специально для MUSECUBE
В репортаже использованы фотографии Театра имени В.Ф. Комиссаржевской
Всегда казалось, что вы актриса трепетная, склонная играть героинь с нелегкой судьбой. Маргарита, Мона, Раневская — все они жертвы любви в каком-то смысле… Джулия Ламберт, напротив, — волевая, сильная. Победительница, одним словом. Насколько эта роль ваша и что вас в ней привлекает?
Мне очень нравится советский фильм с Вией Артмане, но очень давно я полюбила и фильм «Быть Джулией» Иштвана Сабо. Чувство радости жизни, которое есть в этом фильме и в этой женщине, меня всегда необычайно привлекало. И хотя мы застаем Джулию в период разочарования и усталости, в ней заложен невероятный ген жизни — видимо, в силу ее каких-то французских, южных корней. Такого южного, радостного ощущения мне, питерскому «болотному» человеку, не хватает — это то, к чему я все время стремлюсь. И для меня это главное в Джулии — чувство радости, счастья, которое ей дает Театр.
Вы почти не снимаетесь в кино, вас не увидишь в сериалах, вы сознательно отгораживаетесь от всего, кроме театра, подобно Джулии…
Нет, я с удовольствием соглашаюсь на любую работу, даже в рекламе недавно снялась… Но, как и для Ламберт, театр для меня превыше всего. В Греции есть такое место — Эпидаврас со святилищем Эскулапа и там написано о трех путях исцеления человека. Первый — это некое шаманство, второй — хирургия, а третий — театр, исцеление духом. Греки считали, что предназначение театра в исцелении, а путь к нему — через сопереживание тех, кто в зале и на сцене. Для меня это очень важный момент. Когда этого в спектакле нет… иду в другой театр.
Есть ли у вас какой-то пример в профессии?
Изабель Юппер – она впереди меня, она выше меня, она больше меня во всех отношениях, она берет какие-то порой ужасающие роли и не боится ничего. Она умная актриса — думаю, она в жизни умная женщина.
И вы могли бы на сцене, подобно Юппер в кино, быть ужасной, некрасивой, непривлекательной?
С режиссером хорошим, конечно. Все зависит от режиссера. Должно быть доверие: когда люди доверяют друг другу, между ними возникают пространство свободы и такая особая театральная джазовость, которую я очень люблю. Очень трудно играть, когда через каждые два метра стоят колки и актер не успевает дышать, — тогда нет актера. Возможно, есть режиссер, то, что называется жестким режиссерским театром. Но временем доказано, что если актер в спектакле не дышит, то шедевр не получается… А если актер дышит, доверяет, то он мир может перевернуть — это правда.
У вас были примеры такого доверия? Кого из ваших режиссеров выделяете?
Конечно, Владислава Пази и Владимира Воробьева. С какими-то трудностями, препятствиями, у каждого по-своему, но не влюбиться в них, не пойти за ними личностно, творчески было просто невозможно… Актриса должна влюбиться в режиссера, почти как какая-то Душечка. Недавно ушедший режиссер Георгий Васильев в свое время хотел ставить со мной «Душечку» Чехова. Я тогда еще думала: какая из меня Душечка, как он это увидел? А теперь знаю: в каждой нормальной женщине есть Душечка, у каждой — своя. Восхищаюсь женщинами, у которых эта Душечка наполнена и счастлива — это и правда большая редкость. Мужчины, режиссеры они или нет, мне кажется, хотят, чтобы рядом была счастливая Душечка. Другое дело — некоторым женщинам это трудно понять, все, знаете ли, с криками «Я сама!». И «я сама», конечно, испорчена театром, и мой муж, например, страдает от недостатка Душечки во мне. Но я учусь до сих пор…
Что у вас, человека, живущего театром, есть за его пределами, о чем мечтаете?
Для меня книги — безусловно, и жизнь, и отдых от жизни. Так было всегда. Всегда вокруг подушки много книг… Но самое главное, как у большинства людей, конечно, семья — муж, дочь. Если говорить о мечтах — я бы хотела больше путешествовать. Как актриса, как женщина хочу больше впечатлений… Может, в мае возьму и слетаю в Милан… очень хочется подышать странами, которые не видела.
Чем занимается ваша дочь?
В настоящее время играет Элис Крайтон в спектакле «Театр»!
Ого! Мать и дочь — соперницы… Как же так получилось?!
Варюша закончила Школу русской драмы — последней курс Татьяны Петровны Кулиш, и ее без всякого моего участия взяли в Комиссаржевку, дали одну роль, другую… Когда она училась в гимназии при Русском музее, то сыграла там «Принцессу Грез» Ростана, и я, наблюдая за ней, неожиданно увидела то, чему сама очень долго училась, а в ней оно есть само по себе. Хотя она спокойный человек, как будто не театральный. Для нее играть Элис Крайтон — тоже испытание, потому что приходится играть что-то, совершенно противоположное ей.
Вы так много уже сыграли, а что бы еще хотелось?
Никогда-никогда, ни в каком возрасте не могла ответить на этот вопрос, потому что готова абсолютно ко всему. Актер — хороший актер — должен быть готов к любой роли. Твоя — не твоя — к любой! Роль — это жизнь и любовь. Вот — Джулия. Когда я начинала произносить ее слова, то говорила шепотом. И думала: ведь она злая? Я почти возмущалась, ведь на самом деле — чересчур… И мне было непросто. Но я шла, стремилась стать Джулией Ламберт!
В поисках настоящей реальности. Чем заинтересует публику «Театр» в Театре им. В. Комиссаржевской
Спектакль расскажет о людях, которым играть в любовь проще, чем любить.
Женщина-актриса – больше чем женщина? Во время просмотра спектакля «Театр» по мотивам одноименного романа Сомерсета Моэма становится понятно – это утверждение имеет под собой основание. Талантливой актрисе и красивой женщине Татьяне Кузнецовой роль звезды лондонской сцены определенно идет. Кажется, что сам спектакль создавался именно как ее бенефис.
Постановку также осуществила красивая женщина и талантливая актриса. На счету Маргариты Бычковой почти четыре десятка актерских работ в Театре им. В. Комиссаржевской и бесчисленное количество ролей в кино. «Театр» стал ее вторым режиссерским опытом. Дебют в этом качестве – спектакль «Три дуры, три дороги, три души» (сейчас в афише театра постановка значится как «3d») по пьесе Кшиштофа Бизё «Рыдания». Маргарита Бычкова в одном из интервью назвала ее «абсолютно женской историей». Все роли в спектакле (трех женщин разного возраста) играет одна актриса – Александра Сыдорук.
Эта история – тоже абсолютно женская. Главная героиня романа – английская актриса Джулия Ламберт – на последнем взлете своей карьеры, но все еще востребована и любима публикой. Правда, сама она давно не любит (в частности, своего постаревшего мужа-красавца), но талантливо играет в любовь – и на сцене, и в жизни. Играть становится сложнее, когда к Джулии приходят настоящие чувства – она влюбляется в молодого бухгалтера Тома Феннела, ровесника своего сына.
Роман Сомерсета Моэма о мире театра и его жителях – красив и на бумаге, и на сцене, и на экране. Даже если кто-то из зрителей первоисточник не читал, то его сюжет он знает точно. Либо по фильму 2004 года «Быть Джулией» с Аннетт Бенинг (актриса получила за эту роль «Золотой глобус» и была номинирована на «Оскар»), но скорее всего – по легендарной латвийской версии 1978 года с Вией Артмане, Иваром Калныньшем и чудесной музыкой Раймонда Паулса. Впрочем, сравнивать постановку с этими фильмами не стоит. Спектакль полностью самостоятелен – у него своя музыка, свои герои, своя атмосфера, своя мысль.
Зрителей он встречает деликатным звучанием джаза, песней про загадочную улыбку Моны Лизы и белоснежными глянцевыми интерьерами. Это мир театра изнутри – гримерная, где проходит почти вся жизнь знаменитой английской актрисы. Удобные пуфики и подушки, огромное зеркало (в котором отражаются и актеры, и зрительный зал), светские беседы ни о чем. По ходу действия гримерка театра «Сиддонс» превращается то в чердак с видами на старый Лондон, то в фешенебельный ресторан, где влюбленная Джулия будет танцевать с молодым поклонником.
Созданная художником Александром Храмцовым сценография усиливает эффект «театра в театре». Благодаря особенностям строения раздвижных декораций зритель постоянно видит работу технических служб, а мастера по свету вообще находятся прямо на авансцене и в нужные моменты наводят свет софитов на лица главных героев.
Татьяна Кузнецова в роли Ламберт кокетлива, жива и обаятельна. Она все успевает: играть, читать текст от автора, общаться с публикой, заразительно смеяться и шутить. Юмор и легкость – пожалуй, главное качество, присущее и главной героине, и спектаклю в целом. Эта Джулия не будет мстить возлюбленному и своей молодой сопернице (роль Эвис Крайтон исполняет Варвара Репецкая). Сцена, в которой опытная актриса затмевает и намеренно унижает глупую дебютантку, в спектакле отсутствует. Не то чтобы Джулия-Татьяна Кузнецова была выше мести. Просто эта женщина не играет судьбами других. Она играет только сама – не помня зла, словно бабочка порхая по жизни и над жизнью.
Спектакль «Театр» получился очень театральным – эффектным, стильным, красивым, порой ироничным. Здесь шутит и играет на публику сверхзаботливая до льстивости домработница Эви (актриса Татьяна Самарина), муж Джулии и директор театра Майкл Госселин (Евгений Иванов) – франт в бархатном пиджаке, такой же самовлюбленный, как и его жена. Все роли получились – персонажи интересные, забавные, все немного притворщики. Настоящий обман зрители чувствуют, когда вместо обольстительного Калныньша в роли Тома Феннела они видят студента-отличника (Игорь Андреев / Иван Васильев). Но потом и этот выбор режиссера становится ясен зрителю: тщеславный карьерист, он будет особенно жалок в сравнении с той, которую предал – женщиной с легкой, но чистой душой.
Костюмы, созданные Никой Велегжаниновой, переносят публику в 30-е годы XX века, когда Моэм и писал свой знаменитый роман. Бархат и атлас, перья и блестки, шелковые пеньюары и платье Медеи с массивными золотыми украшениями. Образ из древнегреческой трагедии – женщины, которая после измены мужа убивает своих детей – проходит в спектакле не просто фоном, а противопоставлением сути самой Джулии. Для этого использован специальный видеоряд: только так зритель видит ее жизнь вне гримерки – актрису на сцене и актрису без маски, которая словно девочка бежит по лестнице на первое свидание.
Впрочем, модные сейчас видеопроекции и интерактив – все это не суть спектакля. В каком-то смысле «Театр» – самая классическая из всех традиционных и самая традиционная из классических постановок. Главные здесь – актеры, их игра. А когда начинается «игра в актерскую игру» – тут зал может удержать только их мастерство, энергетика и чувство юмора, отнюдь не внешняя красота, атмосфера или музыка. Хотя они тоже, безусловно, важны.
В театре, носящем имя Веры Федоровны Комиссаржевской, наверное, логично появление спектакля о судьбе женщины-актрисы. Правда, истории этих двух актрис такие разные. Как известно, Джулия Ламберт в конце романа возвращается в привычный для себя мир. «Говорят: игра – притворство. Это притворство и есть единственная реальность». Столкновение с настоящей жизнью оказалось для нее слишком болезненным. Она снова хочет туда, где не больно.
В поисках настоящей реальности. Чем заинтересует публику «Театр» в Театре им. В. Комиссаржевской
Спектакль расскажет о людях, которым играть в любовь проще, чем любить.
Женщина-актриса – больше чем женщина? Во время просмотра спектакля «Театр» по мотивам одноименного романа Сомерсета Моэма становится понятно – это утверждение имеет под собой основание. Талантливой актрисе и красивой женщине Татьяне Кузнецовой роль звезды лондонской сцены определенно идет. Кажется, что сам спектакль создавался именно как ее бенефис.
Постановку также осуществила красивая женщина и талантливая актриса. На счету Маргариты Бычковой почти четыре десятка актерских работ в Театре им. В. Комиссаржевской и бесчисленное количество ролей в кино. «Театр» стал ее вторым режиссерским опытом. Дебют в этом качестве – спектакль «Три дуры, три дороги, три души» (сейчас в афише театра постановка значится как «3d») по пьесе Кшиштофа Бизё «Рыдания». Маргарита Бычкова в одном из интервью назвала ее «абсолютно женской историей». Все роли в спектакле (трех женщин разного возраста) играет одна актриса – Александра Сыдорук.
Эта история – тоже абсолютно женская. Главная героиня романа – английская актриса Джулия Ламберт – на последнем взлете своей карьеры, но все еще востребована и любима публикой. Правда, сама она давно не любит (в частности, своего постаревшего мужа-красавца), но талантливо играет в любовь – и на сцене, и в жизни. Играть становится сложнее, когда к Джулии приходят настоящие чувства – она влюбляется в молодого бухгалтера Тома Феннела, ровесника своего сына.
Роман Сомерсета Моэма о мире театра и его жителях – красив и на бумаге, и на сцене, и на экране. Даже если кто-то из зрителей первоисточник не читал, то его сюжет он знает точно. Либо по фильму 2004 года «Быть Джулией» с Аннетт Бенинг (актриса получила за эту роль «Золотой глобус» и была номинирована на «Оскар»), но скорее всего – по легендарной латвийской версии 1978 года с Вией Артмане, Иваром Калныньшем и чудесной музыкой Раймонда Паулса. Впрочем, сравнивать постановку с этими фильмами не стоит. Спектакль полностью самостоятелен – у него своя музыка, свои герои, своя атмосфера, своя мысль.
Зрителей он встречает деликатным звучанием джаза, песней про загадочную улыбку Моны Лизы и белоснежными глянцевыми интерьерами. Это мир театра изнутри – гримерная, где проходит почти вся жизнь знаменитой английской актрисы. Удобные пуфики и подушки, огромное зеркало (в котором отражаются и актеры, и зрительный зал), светские беседы ни о чем. По ходу действия гримерка театра «Сиддонс» превращается то в чердак с видами на старый Лондон, то в фешенебельный ресторан, где влюбленная Джулия будет танцевать с молодым поклонником.
Созданная художником Александром Храмцовым сценография усиливает эффект «театра в театре». Благодаря особенностям строения раздвижных декораций зритель постоянно видит работу технических служб, а мастера по свету вообще находятся прямо на авансцене и в нужные моменты наводят свет софитов на лица главных героев.
Татьяна Кузнецова в роли Ламберт кокетлива, жива и обаятельна. Она все успевает: играть, читать текст от автора, общаться с публикой, заразительно смеяться и шутить. Юмор и легкость – пожалуй, главное качество, присущее и главной героине, и спектаклю в целом. Эта Джулия не будет мстить возлюбленному и своей молодой сопернице (роль Эвис Крайтон исполняет Варвара Репецкая). Сцена, в которой опытная актриса затмевает и намеренно унижает глупую дебютантку, в спектакле отсутствует. Не то чтобы Джулия-Татьяна Кузнецова была выше мести. Просто эта женщина не играет судьбами других. Она играет только сама – не помня зла, словно бабочка порхая по жизни и над жизнью.
Спектакль «Театр» получился очень театральным – эффектным, стильным, красивым, порой ироничным. Здесь шутит и играет на публику сверхзаботливая до льстивости домработница Эви (актриса Татьяна Самарина), муж Джулии и директор театра Майкл Госселин (Евгений Иванов) – франт в бархатном пиджаке, такой же самовлюбленный, как и его жена. Все роли получились – персонажи интересные, забавные, все немного притворщики. Настоящий обман зрители чувствуют, когда вместо обольстительного Калныньша в роли Тома Феннела они видят студента-отличника (Игорь Андреев / Иван Васильев). Но потом и этот выбор режиссера становится ясен зрителю: тщеславный карьерист, он будет особенно жалок в сравнении с той, которую предал – женщиной с легкой, но чистой душой.
Костюмы, созданные Никой Велегжаниновой, переносят публику в 30-е годы XX века, когда Моэм и писал свой знаменитый роман. Бархат и атлас, перья и блестки, шелковые пеньюары и платье Медеи с массивными золотыми украшениями. Образ из древнегреческой трагедии – женщины, которая после измены мужа убивает своих детей – проходит в спектакле не просто фоном, а противопоставлением сути самой Джулии. Для этого использован специальный видеоряд: только так зритель видит ее жизнь вне гримерки – актрису на сцене и актрису без маски, которая словно девочка бежит по лестнице на первое свидание.
Впрочем, модные сейчас видеопроекции и интерактив – все это не суть спектакля. В каком-то смысле «Театр» – самая классическая из всех традиционных и самая традиционная из классических постановок. Главные здесь – актеры, их игра. А когда начинается «игра в актерскую игру» – тут зал может удержать только их мастерство, энергетика и чувство юмора, отнюдь не внешняя красота, атмосфера или музыка. Хотя они тоже, безусловно, важны.
В театре, носящем имя Веры Федоровны Комиссаржевской, наверное, логично появление спектакля о судьбе женщины-актрисы. Правда, истории этих двух актрис такие разные. Как известно, Джулия Ламберт в конце романа возвращается в привычный для себя мир. «Говорят: игра – притворство. Это притворство и есть единственная реальность». Столкновение с настоящей жизнью оказалось для нее слишком болезненным. Она снова хочет туда, где не больно.